— У меня вечером самолет.
— Вот дела… Хорошо, пойдемте ко мне. По телефону найти кого-нибудь куда проще.
В кабинете зава их ждал… замглавного.
— Я тебя битый час дожидаюсь! — набросился он на завотделом. — Этот материал в номер на вторую полосу.
— Что снимаем?
— Очерк Сикорского.
— Второй раз снимаем, — недовольно пробурчал зав, набрасываясь на рукопись. О младшем лейтенанте он совершенно забыл; Семен Трудных, примостившись в уголке в кожаном зеленом кресле, деликатно кашлянул в кулак. Завотделом спохватился: — Да, вот товарищ тут к тебе, из Талышинска. Ну, куда Рославцева ездила. Ему нужен какой-то документ.
Зам главного редактора поднялся и пригласил младшего лейтенанта:
— Пойдемте в мой кабинет.
Там он внимательно выслушал Семена Трудных.
— Да, Ольга Рославцева действительно выезжала в ваш район по заданию редакции. Я это подтверждаю.
— Мне надо соответствующую справочку, — попросил младший лейтенант.
— Так вы сам представитель закона. Вот и доложите своему начальству. Вам же верят.
— Но ведь она была у нас как Гриднева, вот вы документиком и подтвердите, что Гриднева и Рославцева — одна и та же личность.
— У журналистов и писателей это бывает. Псевдоним называется.
— Ладно, не хотите справочку, так я быстренько протокол составлю, а вы подпишите. Вот и все.
Зам главного улыбнулся:
— Ну и буквоеды! — Он набросал текст справки. — Сойдет?
— В общем-то да, но надо бы указать, что справка выдана в талышинскую районную прокуратуру, — сказал Семен Трудных.
— Ничего. Пусть будет «по месту требования». Оно лучше. Сколько рук бумага пройдет — машинистка, отдел кадров… Люди, знаете, могут разное подумать.
Младший лейтенант скрепя сердце согласился.
…Перед самой посадкой в экспресс, направляющийся с Центрального аэропорта в Домодедово, Семен Трудных накупил газет.
На третьей полосе «Комсомолки» бросился в глаза заголовок: «Герои не забыты». Под очерком стояла подпись: «О. Рославцева, наш спец. кор. Рим, по телефону».
31
Вера Петровна почувствовала что-то неладное в тот день, когда арестовали Азарова. Вечером, придя домой, она пораньше легла в кровать, но уснуть не могла. Непривычно кололо сердце, тело казалось вялым, ноги опухли, стали как ватные. Чтобы не выдать своего состояния, она старалась лежать тихо, делала вид, что спит.
Утром Геннадий заметил у нее темные круги под глазами, обратил внимание на ее частое тяжелое дыхание.
— Вера, сходи в больницу.
— А что?
— На тебе лица нет.
— Ты хотел, чтобы я выглядела пятнадцатилетней девочкой? — отшутилась Вера. — Так не бывает. Большой он уже. — Она провела рукой по животу. — Чем дальше, тем тяжелее. Так у всех.
Геннадий пожал плечами:
— Не знаю, какая-то ты сегодня заморенная.
— Погоди, Гешенька, расцвету еще.
Он больше ничего не сказал. И, уже выходя, в дверях, еще раз попросил:
— Все-таки загляни к врачу.
— Хорошо, зайду, дорого́й.
На работе Вера сразу обо всем забыла. Дело с лесопилкой суд вернул на дополнительное расследование. Пришлось ехать пятнадцать километров на лесосклад, где Вера Петровна провозилась полдня. После обеда к ней пришла Анна Ивановна Кравченко.
— Неужели нельзя Азарова освободить из-под ареста, передать на поруки? — умоляющим голосом просила она у следователя. — Ведь коллектив просит. Я лично.
— Нет, в данной ситуации это невозможно. Азаров отлично знал, что у него подписка о невыезде. Если бы он не пытался улететь в Москву, то, вероятно, до окончания следствия ему не изменили бы меру пресечения. Невыдержанный он.
— Кто? Степан? — удивилась Анна Ивановна.
— Да, Степан.
— Странно, я всегда знала его другим. Он не позволял себе резкого слова, грубости, какой-нибудь неконтролируемой вспышки…
Вера Петровна покачала головой:
— Увы, наверно, все-таки плохо знали.
— Нет, я его очень хорошо знаю, — нахмурилась Кравченко. — Как родного сына…
— Давно вы его знаете?
— Лет двадцать пять.
— Действительно давно.
— Простите, можно у вас курить? — спросила Анна Ивановна, доставая сигареты.
— Да, пожалуйста. Я форточку открою, — поднялась было Седых.
— Нет, не надо. — Кравченко посмотрела на болезненное лицо следователя и спрятала сигареты в сумочку.
Вера Петровна повертела в руках карандаш.
— Степан ведет себя неуравновешенно, непоследовательно…
— Но это не криминал!
— На него, как на лицо материально ответственное, вина ложится в первую очередь. Вам известно, что яд хранился более чем небрежно. А уж вы, как руководитель экспедиции, могли бы обратить на это внимание Азарова.
Анна Ивановна печально покачала головой.
— Что грозит Степану, ну, если дело дойдет до суда? — спросила она глухо.
— Это смотря как подойти, — уклончиво ответила Седых.
— В любом случае, — тихо и твердо произнесла Кравченко, — весь коллектив и я будем бороться за Степана Азарова.
…В последние два дня состояние Веры Петровны не улучшилось. Но она старалась убедить себя, что все в порядке. До положенного по закону отпуска оставался почти месяц. Она хотела обязательно дождаться возвращения Семена Трудных и узнать подробности о Гридневой. И вообще самой закончить следствие. Визит к врачу, вероятнее всего, окончился бы тем, что ее положили бы в больницу. Врачи, они осторожные…
Геннадий ходил недовольный, но вслух своего недовольства не выражал.
Земфира Илларионовна заметила ей:
— Вера Петровна, не нравишься ты мне.
— Не я первая, не я последняя, — отмахнулась Седых.
— С этим не шутят. У врача давно была?
— С месяц.
