бровей, Ривелл увидел, кроме штанов, итонский пиджак и лицо, вроде бы знакомое…
— Извините, сэр, не могли бы мы с приятелем поговорить с вами пару минут? — обратился к нему мальчик.
— Поговорить со мной? — сонно пробурчал Ривелл. — Почему бы и нет? Если вы уверены, что вам нужен именно я…
Но мальчик кивнул с очень серьезным видом:
— Знаете ли, сэр, я Джоунс Третий. Вы ведь беседовали со мной, когда в первый раз приезжали к нам в школу.
И тут Ривелл вспомнил…
— Ну конечно, Джоунс, о чем речь! Рад встретить вас снова… Чем могу помочь?
Их было двое. Рядом с ноги на ногу переминался второй школьник.
— Знаете, сэр, мы подумали… Точнее, это Моттрэм подумал…
— Секунду. Вы хотите сообщить мне что-то лично, конфиденциально?
— Пожалуй, так, сэр.
— Тогда давайте прогуляемся туда, где нам никто не помешает…
Когда все трое отошли на достаточное расстояние от школы и крикетной площадки, Ривелл коротко предложил:
— Теперь можете говорить со мной о чем угодно.
Джоунс покрылся красными пятнами.
— Вот ведь какое дело, сэр… — начал он. — Мы подумали, точнее, это мой приятель Моттрэм подумал… И вот я тут… Понимаете…
Джоунс не смог преодолеть волнения и умолк. Ривелл дружески сжал локоть юноши.
— Я все понимаю, — сказал Ривелл. — Но мне кажется, что раз мысль появилась у Моттрэма, то лучше пусть он сам все и расскажет, верно?
Джоунс кивнул, и вместо него вступил в разговор Моттрэм. Этот паренек тараторил с той поспешностью и старательностью, которая напомнила Ривеллу дикторов Би-би-си, когда те выбиваются из графика и пытаются за секунду-другую выпалить еще одну порцию новостей.
— Джоунс рассказал мне, что вы опрашивали младшего Маршалла, сэр, поэтому я принял вас за детектива, сэр, когда вы приехали сюда после гибели старшего Маршалла, сэр…
— Неужели? — Ривелл про себя удивился сообразительности этого Моттрэма, который сумел так легко его разгадать, да еще вместить свою догадку в одну-единственную фразу. — Ваша гипотеза очень интересна, молодой человек, но, увы, я всего лишь секретарь доктора Роузвера.
— Да, сэр, но я подумал, что это вроде прикрытия, каким пользуются сыщики, когда расследуют всякие случаи…
— Однако вы чертовски много знаете о работе полиции! — улыбнулся Ривелл.
— Да, сэр. Мой отец — полицейский.
— Понятно. Но я все-таки не полицейский. Так что вы ошиблись.
— Извините, сэр.
— Ничего-ничего. Хоть я и не полицейский, но интересуюсь делом Маршаллов. Если у вас есть интересные сведения, я был бы рад услышать.
— Это не насчет Маршаллов, сэр. Это касается мистера Ламберна. Я подумал, что даже если один из братьев Маршалл был убит, то ведь и мистер Ламберн мог быть убит!
Ривелл постарался сохранить самообладание и придал голосу суровость:
— Милый юноша, вы сами не знаете, что говорите! Разве вы не читали интервью директора школы в газете? Наверняка читали. Директор заявил, что, скорее всего, никакого убийства вообще не было. А вы, не обращая внимания на авторитетное заявление, болтаете об убийстве! Стыдно, Моттрэм! Вы, безусловно, умны и наверняка пользуетесь уважением однокашников, и потому следует пресекать подобные слухи, а не распускать их!
Ривеллу показалось, что он произнес достаточно внушительную речь, но Моттрэм не унимался:
— Извините, сэр, я не хотел вас рассердить… И я не распространял слухов. Я ни с кем об этом не говорил, кроме Джоунса. Но я думаю, что братьев Маршалл убили. То же самое думают и многие люди. Так и мой отец говорит.
— Оставим в стороне несчастных братьев Маршалл. Что заставляет вас думать, будто мистер Ламберн был убит?
— Я не так выразился, сэр. Я только сказал, что, если братьев убили, точно так же могли убить и мистера Ламберна…
— Могли убить! Как вы думаете, чего стоят подобные предположения без доказательств?
— Да, сэр… — Парень замялся. — Но мы тут кое-что знаем, и Джоунс подумал, что вас это может заинтересовать. Конечно, если это не так важно, мы не станем вас отвлекать…
— Нет-нет! — рассмеялся Ривелл. — Просто я не хотел бы выслушивать всякие теории без малейших признаков достоверности!
Ему удалось избежать назидательного тона.
— Речь идет о той ночи, сэр, когда мистер Ламберн… э-э-э… умер. Вы помните, на следствии выяснилось, что последней его видела миссис Эллингтон. Она сказала, что вышла от него в начале одиннадцатого вечера.
— Да, помню.
— Сэр, кто-то еще приходил к мистеру Ламберну после того.
Ривелл постарался не показывать пробудившегося интереса.
— Расскажите, как и что вам удалось узнать.
— Да, сэр, постараюсь. Нам показалось, что вам будет интересно… — На лице Моттрэма появилась лукавая усмешка. — Понимаете, сэр, мы с Джоунсом сражались в шахматы в школе и немного припозднились с окончанием партии, поэтому попросили мистера Ламберна, чтобы он позволил нам доиграть в общей комнате уже после отбоя. Вы ведь понимаете, когда играешь в шахматы, нужна полная тишина.
— Бесспорно. Но в мое время шахматный поединок не был достаточным основанием для нарушения режима.
— Да, сэр, но мы ведь попросили разрешения у мистера Ламберна. Он часто позволял нам то, чего другие учителя не позволяли…
— Ясно. Что дальше?
— Мы сели играть около десяти, а в четверть двенадцатого я уже выиграл партию. Получилось раньше, чем мы думали, поэтому мы решили, что нам не обязательно сразу же подниматься в спальню… Мы выключили свет и сели у окна…
— В темноте? — уточнил Ривелл.
— При лунном свете, сэр.
— Но даже при лунном свете вы не стали бы просто так сидеть у окошка, верно?
— Ладно, думаю, вы нас не предадите. Мы курили, сэр.
— Курили? — Ривелл рассмеялся. — Я сам балуюсь куревом. Но начинать в вашем возрасте все-таки рановато. Ну ничего. Продолжайте рассказ.
— Примерно без четверти двенадцать мы решили, что пора тащиться в спальню. И тут услышали шаги в коридоре. Кто-то в шлепанцах шел к общей комнате, где мы сидели. Конечно, мы сразу же подумали, что кто-то почуял запах табака. Но человек прошел по коридору дальше, в конец коридора. Я приоткрыл дверь на пару дюймов и посмотрел. Это был доктор Роузвер, в халате. Куда он мог пойти, сэр? Ведь дальше общей комнаты по коридору только буфет и комната мистера Ламберна.
— Так, а что произошло дальше?
— Не знаю, сэр. Мы немножко подождали, пока директор не окажется в комнате мистера Ламберна, а потом тихонько ускользнули наверх, в спальню. Но ведь вы понимаете, сэр, что это значит: ведь именно директор мог оказаться у Ламберна позже всех!
— Да, я понимаю, Моттрэм… — Ривелл чувствовал, что сейчас ни в коем случае не должен показать значения этого ошеломляющего факта пытливым юнцам. В бойком и дотошном Моттрэме он узнавал самого
