— А ты привидение.
— Кто сказал?
— Я.
— Как всегда, мимо тазика.
— А почему я тебя тогда не вижу?
— Суслика видишь? Вот и я не вижу. А он есть.
— Хитрый ты.
— А ты дура.
— И овощ?
— Пожалуй, с овощем я перегнул палку. Нет, ты просто дура.
— Поэтому меня никто не поздравил сегодня, да?
Снова протяжно втянула соплю носом.
— А для тебя это так важно?
— Очень. Мне ж не нужно ничего, привидение…
— Не называй меня так.
— А ты не перебивай. Пришёл — значит, сиди и слушай. У тебя жопа-то хоть есть? Ну, на чём ты сидишь?
— Господи, святый боже… За что ж ты мне досталась-то?
— У дедушки моего спроси. Так вот: мне ж не нужно ничего, правда. Подарков не надо, цветов тоже… Они забыли просто, привидение. Забыли. Все забыли…
— Ну, что-то ты загнула, подруга. А папа? А сын твой? А сестра троюродная?
— Это не то… Друзья забыли… А Коля-сука…
Зарыдала.
— Из-за него ревёшь, что ли? Нашла повод. И никто тебя не забывал.
— А Юлька?
— Ты давно ей звонила? В больнице она сейчас. Дочка у неё болеет сильно. Кстати, Юлька тебе эсэмэску написала, только ты телефон на зарядку забыла поставить — вот и не дошло.
— А Ирка?
— Ирка в роддоме сейчас лежит. Рожает, между прочим. Через три часа мальчика родит. Сама понимаешь, ей не до поздравлений.
— Хорошо. А с Женькой что?
— В армии он, забыла что ли? Хабаровск. Китайская граница. И телефона у него там нет.
Вопросы кончились.
Водка кончилась ещё раньше.
Пошарила ногой под столом.
Зазвенело.
— Слушай, привидение… А можно мне Ирке позвонить?
— У неё телефон выключен. Ты ей лучше сообщение напиши. Мол, поздравляю с рождением сына. Вот она удивиться-то!
— Думаешь?
— А ты б не удивилась?
— Ещё как. Да, я ей напишу. Слушай, привидение…
— Да что ж ты будешь делать-то? Раздражает уже просто!
— Это тактика такая военная. Психическая атака называется. Говори уже: ты кто?
— Я тебе сразу сказал: дед Пихто.
— Дедушка!
— Бабушка, бля! Какой я тебе дедушка?!
Пожимаю плечами:
— Знаешь, я вначале думала, что ты — мой типа ангел-хранитель. А теперь понимаю: нифига ты не ангел. Ангелы матом не ругаются.
— Ещё как ругаются. Особенно, когда у них такие подопечные как ты.
— Значит, всё-таки, ангел?
— Чести тебе много — ангелов ещё дарить. Бог не фраер — он тебя насквозь видит. Обойдёшься просто хранителем.
— Хранитель… Смотрю, дохуя ты мне чего сохранил! До тридцати лет дожила — ничего хорошего не видела!
— Ну ты и скотина, дорогая моя… Помнишь, как ты в десять лет котлетой подавилась?
— И что?
— Да ласты бы склеила запросто. Если б не я. А помнишь, как ты за маршруткой бежала-бежла, не успела, и давай всех хуями крыть? А маршрутка та через три километра в грузовик въехала… А сын твой? Пожалуй, лучший день в моей жизни был… Я аж рыдал от умиления, когда ты его в мокрую макушку нацеловывала, лёжа в родильном кресле. Если ты помнишь, он у тебя мёртвым родился. А что там происходило за спинами врачей — ты даже не видела…
— Видела. Они его откачивали.
— Откачивали. А сердечко-то уже…
— Врёшь ты всё!
— Не умею.
— А Диму, Диму почему не спас?! Он же… Он умирал там, один… Без меня!
— У него свой хранитель. Был. И получше меня, кстати. Хороший мужик, мне нравился. Уж из какой только жопы он Диму твоего только не вытаскивал, а всё попусту. Я порой смотрю на вас, идиотов, и волосы дыбом встают: что ж вы творите-то, а? Вас вытащишь, отмоешь-отчистишь, и только покурить отойдёшь — пиздец. Опять куда-то вляпались. Вот что вам на месте не сидится?
В окно смотрю. Темно на улице… Отражение своё вижу. Под глазами тушь размазалась, и нос блестит как лампочка.
— Я же сижу, вроде…
— Сидишь. Вот именно, что сидишь! Милостей ждёшь? Не будет тебе милостей, не заслужила. Помнишь, тебя Алла Анатольевна предлагала в МГУ по блату пропихнуть? А ты что ответила?
— Что нахуй оно мне не нужно…
— Вот. А помнишь, тебя Ваня Мальцев замуж звал? Положительный был парень, тебя, дуру, любил — аж треск стоял. Что ты ему ответила?
— Ну, не помню уже… Что-то вроде: «Сначала институт свой закончи, студент-практикант…»
— Вот. И ведь закончил, шельмец. С отличием закончил. Банкир теперь. А красавец какой… У-у-у- у…
— Не плюй мне в душу.
— Да кто ж тебе туда плюёт? По плевкам это у нас как раз ты большой спец.
Покраснела.
Пнула что-то под столом.
Зазвенело.
Снова покраснела.
— А ты чего молчал тогда, а? Чего не подтолкнул? Сам просрал моё счастье, а теперь издевается!
Лучшая защита — это нападение.
— Ну, вот давай только не будем с больной головы на здоровую. Кто не толкал? Я не толкал? Да я себе все руки-ноги-крылья отбил к хуям, пока по тебе долбил! А тебе пофигу всё. А ты у нас сама всё лучше знаешь. Так что теперь я только котлеты из тебя вытаскиваю, да в маршрутки не пускаю. И на том спасибо скажи.
— Спасибо, прив… Хранитель…
— Не за что. Ты слушать, слушать учись. Сомневаешься в чём то — сядь, посиди… Глазки прикрой, и позови меня тихонечко. Я услышу. Я всегда тебя услышу. Ты только меня слушать учись, бестолковая ты
