подбородке как у дауна. Быстро вытерла их рукой. — Он тебя изнасиловал, да?
— Дура, что ли? — Юлька подняла голову, и посмотрела на меня. — Совсем тебе мама твоя мозги высосала. Я сама кого хочешь изнасилую, блин. Вот честное слово, иногда так и подмывает пойти к твоей мамаше, и высказать ей всё, что я о ней думаю. Сдурела баба совсем! Она хочет, чтоб ты старой девой сдохла? Вот отвечай быстро, не задумываясь: с чем у тебя ассоциируется слово «секс»? Ну? Быстро!
— Кровища-изнасилование-милиция-пиздюли. — Отвечаю не задумываясь. Юлька замахивается на меня рукой, а я по-лягушачьи отпрыгиваю в сторону.
— Вот так и знала… — Юлька рубанула рукой воздух. — Ёптвою… Сделай мне одолжение: не слушай свою маму, и упаси тебя Бог ещё раз взять в руки эти мамины книжки для мудаков. Я не удивлюсь, если ты на всю жизнь потом фригидной останешься.
— А это что такое? — Спрашиваю с расстояния в полтора метра. На всякий случай.
— Никогда не будешь удовольствия от секса получать. — Непонятно отвечает Юлька. — И кончать не будешь.
— А ты получаешь, что ли?
— А зачем тогда трахаться? — Вопросом на вопрос отвечает. — В общем, оставим эту тему, тебе щас бесполезно что-то объяснять. И подталкивать я тебя не собираюсь. А то потом маман твоя меня обвинит в твоём растлении, Господи прости. Я уже жалею, что про залёт тебе рассказала.
— Ты что? — Пододвигаюсь к Юльке. Ноги уж затекли… А Юлька сидит всё. Ну и я сижу тоже, раз так. — Ты мне не доверяешь? Я ж никому, Юль…
— Никому… Да ты, может, и никому… В общем, тебе только скажу: я рожать буду.
— Это ж больно! — Ахаю и бледнею. — Ты сдурела? Тебе только семнадцать лет! Может этот, как его… Аборт сделаешь?
— Рожу. — Упрямо мотнула головой Юлька. — У меня хата своя щас будет. Пусть комната, пусть в коммуналке… Зато отдельная. Толик тоже говорит, чтобы рожала. Бабки у него есть. Хватит, Лид. Права мать моя: заебали эти пьянки-гулянки. Будет у меня сын-красавец. Или дочка-уродина. Если в меня пойдёт… Надоело всё. Жить хочется нормально. А это шанс, Лид. Это шанс… Блять, ноги затекли…
Юлька поднимается с корточек, я поднимаюсь за ней. Стоим, ногами дрыгаем, кровообращение восстанавливаем.
— Ты мне позвонишь? — Спрашиваю, в лицо Юлькино не глядя. — Ну, когда переедешь? И когда родишь… Позвонишь?
— Позвоню.
— А ты за Толика замуж выйдешь теперь?
Юлька криво улыбается:
— Толик молдаван. Он на мне в любом случае женится хоть завтра. Ему прописка московская нужна. В общем, если что — на свадьбу приглашу, не ссы. Сама-то не забывай звонить. Ну и на свою свадьбу тоже позови, если что.
— Какая свадьба?! Я, наверное, лет в сорок только замуж выйду. Если выйду. Я секса не хочу, а его все хотят. Даже ты. Ну и кому такая жена нужна?
— Смешная ты, Лидка.
— А вот не надо обзываться, ладно? Я нормальная! Просто я не обязана трахаться, если я этого не хочу!
— Тюх-тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг… Завелась-то, завелась, последняя девственница Отрадного. Пойдём, стрельнём у кого-нибудь по сигаретке, и по домам.
— У тебя есть жвачка?
— У меня конфетка «Театральная» где-то в кармане валяется. Я тебе дам. Ну что, идём?
— Идём…
— Вов, у меня это… Ощущение такое, что я на этом свете уже не одна.
— В смысле? — Тупит муж. — Глистов подхватила, что ли?
— Хуёв-грибов. — Злюсь. — Ну, не тупи ты, Господи!
— Беременная?! — Муж откладывает газету, и встаёт с дивана. По комнате ходить начинает туда- сюда. — Ну… Это ж хорошо, Лидок! Это же замечательно! Ты тест сделала?
— Ничего я ещё не сделала. У меня интуиция. И два дня задержки. Я, наверное, щас в аптеку пойду.
— Ну, сходи… — Вовка выглядит растерянным, и молчит. И я молчу.
— Я это, Вов… Боюсь я чего-то… — Подошла, и носом в плечо Вовкино уткнулась.
— Ты чего? Чего ты? — Засуетился, по волосам меня гладит. — Всё хорошо, мы ж этого хотели, да? Ты же сама просила, помнишь?
— Помню… — Вздыхаю. — А теперь страшно. Мне только восемнадцать. Не рано, Вов?
— Ну… Бог дал ведь… У меня бабушка маму мою в пятнадцать родила. Мама меня в семнадцать… Не, они ж не того, они нормальные у меня… Обе уж замужем тогда были. Просто у нас в деревне, где мама родилась, это нормально…
— Вов… — Носом хлюпаю. — Мы-то не в деревне. Мне к врачу будет идти неудобно. Скажут, мол, натрахалась, мокрощелка малолетняя… Издеваться будут…
— Чего? — Встрепенулся муж. — Издеваться? С какого члена? Ты уже год как замужем! Кого ебёт сколько тебе лет? Пусть попробуют что-то сказать. Я ж это… Я ж сразу…
— Дай денег. — Тихо прошу. — Тест куплю, пойду.
— Пойди возьми, в коробочке. Что ты спрашиваешь-то? — Вовка всё ещё растерянный какой-то. Оно и понятно. Самому только двадцать два стукнуло. — 'Денег дай'… Вот ерунду сказала. С тобой сходить в аптеку?
— Не надо. Я прогуляюсь, подумаю…
Ну, как скажешь. Сходи, погуляй, подыши. Только дорогу переходи осторожнее, ладно? Ты ж теперь не одна…
И улыбнулся так. Впервые за последние пятнадцать минут. Улыбнулся, губу закусил, и к окну отвернулся. И мне вдруг так легко-легко стало. Почему-то.
Взяла деньги из нашей коробочки, и в аптеку пошла…
Одна.
Подышать нужно, проветриться.
— Девушка, — обращаюсь в женщине в белом халате, стоящей по ту сторону аптечного окошка, — дайте, пожалуйста, тест на беременность.
— Ой, а захватите сразу ещё один! — Голос женский сзади. — Спасибо большое.
Оборачиваюсь.
Вздрагиваю.
Глупо улыбаюсь.
— Ершова, бляха-муха…
— Лидка, ёптвою…
— Юлька!
— Лидос!
— Ершова, зараза, где тебя носило три года, паразитку, а?
— Долгая история… Блин, ты чо тут делаешь? То есть… Чёрт, ты беременная что ли?
— Вот щас и узнаем. Тормозни: а тебе-то тест зачем?
— На стену дома повешу, блин. И смотреть на него буду, вместо телека.
— Женщины, вам отдельно пробивать, или вместе? — Девушка-провизор положила руки на кассовый аппарат, как на клавиши рояля. Я ж в музыкалку ходила, нас кисть держать учили… Тоже, поди, музыкой в детстве занималась… — Не задерживайте очередь.
— Вместе пробивайте! — Хором крикнули мы с Юлькой, и каждая полезла в сумку за кошельком.
— Лидос, отойди, я угощаю. — Ржёт Юлька, и отпихивает меня от окошка. — Бармен, два теста на беременность, хаха.
Провизор хмурится, но ничего не говорит. Покупки пробила, деньги у Юльки взяла, сдачу
