— Прямо по коридору и налево, — подсказал лифтер.
По обе стороны коридора были закрытые двери с табличками. На одних было написано «Зубной хирург», на других «Клиника» или «Рентген». Лишь табличка «Женский туалет» выглядела приветливо и как-то понятнее, и совсем не отзывалась больницей.
Свернув налево, она увидела дверь с нужным ей именем, открыла ее, и вошла внутрь. За стеклянным окошком, почти как в банке, сидела сестра, по углам приемной в кадках росли пальмы, в удобных креслах можно было полистать свежие журналы.
— Да? — спросила сестра за окошком, словно вы превысили ваш кредит у дантиста, и задолжали ему пару зубов.
Она вручила сестре бумажку через окно, та посмотрела и сказала:
— Так, нижний клык. Они нам звонили насчет вас. Не угодно ли вам пройти прямо сейчас? Вон туда, в левую дверь.
«Дверь в склеп?» — чуть не переспросила она, а потом тихо открыла дверь и вошла. Внутри ее ждала другая медсестра, она с улыбкой повернулась и пошла, не сомневаясь, что за ней последуют без возражений.
Был сделан еще один снимок, и сестра сказала своей коллеге «клык снизу», а та позвала «пойдемте этим путем, пожалуйста».
Были еще переходы и лабиринты, казалось, они ведут к сердцу этого учреждения, и, наконец, ее поместили в каморку за перегородкой, где стояли кушетка с подушкой, полоскательница и кресло.
— Ждите здесь, — сказала сестра. — Если можете, расслабьтесь.
— Может быть, я посплю, — ответила она.
— Отлично. Вам не придется ждать долго.
Она ждала, вероятно, больше часа, почти в постоянном полусне, просыпаясь только, если кто-то проходил мимо двери. Один раз заглянула сестра, и с улыбкой повторила:
— Уже недолго.
Потом она неожиданно вернулась, и, уже без улыбки, уже не как добрая хозяйка, но оперативно, со знанием дела, бросила:
— Пойдемте, и целеустремленно направилась по коридору.
Потом, очень быстро, быстрее, чем она успела заметить, ее усадили в кресло, одно полотенце оказалось у нее на голове, а другое под подбородком, и сестра положила ей руку на плечо.
— Будет больно?
— Нет, — ответила сестра, и улыбнулась. — Вы же знаете, что больно не будет, правда?
— Да, — сказала она.
Вошел врач, и с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз.
— Будет больно? — спросила она.
— В наше время, — бодро ответил он, — мы бы сидели без работы, причиняя людям боль.
Болтая без умолку, он тем временем занимался металлическими, судя по звукам под салфеткой, инструментами, а за ее спиной почти бесшумно выкатился какой-то большой механизм.
— Мы бы совсем остались без работы, — повторил врач. — Вы не о том беспокоитесь, главное, не разболтать нам во сне ваши секреты. Поосторожнее с ними, знаете ли. Значит, нижний клык? — спросил он у сестры.
— Нижний, доктор, — подтвердила она.
Тогда они закрыли ей лицо резиновой маской, у которой был металлический привкус, и врач два или три раза произнес: «Знаете ли», пока она еще могла его видеть поверх маски.
— Расслабьте ваши пальцы, милочка, — сказала сестра, и впервые за долгое время ее руки расслабились.
В первую очередь, забраться в такую даль, подумала она, не забывай об этом. И не забудь металлические звуки и привкус всего этого. И возмутительное унижение…
А потом музыкальный водоворот, звонкая, оглушающее громкая музыка без конца и края, карусель звуков, крутится-вертится, и она бежала, что есть сил, по длинному, отталкивающе-чистому коридору с дверями с обеих сторон, а в конце коридора стоял Джим, он со смехом протягивает руки и что-то выкрикивает, что-то, чего ей никак не расслышать из-за громкой музыки. А она все бежала и бежала, а потом сказала «я не боюсь», и кто-то из-за двери схватил ее за руку и вытащил, и мир тревожно распухал, пока не замер на той грани, где на нее смотрела сверху вниз голова дантиста, и окно опустилось на прежнее место, и сестра по-прежнему держала ее за руку.
— Зачем вы вытащили меня обратно? — произнесла она, и во рту у нее оказалось полно крови. — Я хотела идти дальше.
— Я вас не тащила, — возразила сестра, но доктор сказал:
— Она еще не очнулась.
Она сидела неподвижно, и чувствовала, что по лицу текут слезы, а сестра вытирает их салфеткой. Крови, кроме той, что у нее во рту, больше нигде не было; все было таким же чистым, как и до операции. Неожиданно врач вышел, и сестра протянула руку, помогла ей подняться из кресла.
— Я разговаривала? — спросила она вдруг с тревогой. — Я что-нибудь сказала?
— Вы сказали: «Мне не страшно», — успокоила ее сестра. — Уже когда действие наркоза заканчивалось.
— Нет, — сказала она, отпуская руку, державшую ее за плечо. — Я что-нибудь сказала? Разве я не сказала, где он?
— Вы не сказали ничего, — ответила сестра. — Доктор просто вас дразнил.
— А где мой зуб? — спохватилась она так внезапно, что сестра рассмеялась и сказала:
— Нет его. Больше он вас не побеспокоит.
Потом она еще раз оказалась за той перегородкой, там она смогла прилечь и расплакалась, а сестра принесла ей виски в бумажном стаканчике, и поставила его на край полоскательницы.
— Кровь дана мне богом, чтобы пить, — сказала она сестре.
— Не полощите ваш рот, иначе рана не затянется, — сказала та в ответ.
Сестры долго не было, потом она вернулась и улыбнулась ей с порога:
— Я вижу, вы снова проснулись?
— А что? — спросила она.
— Вы спали, — сказала сестра, — и я не хотела вас будить.
Она выпрямилась, у нее кружилась голова, и ей казалось, что она провела за этой перегородкой чуть ли не всю жизнь.
— Не хотите ли пройтись? — спросила сестра, сама доброта.
Она протянула ей ту же самую руку, достаточно сильную, чтобы поддержать и направить любые заплетающиеся ноги; на сей раз они вернулись долгим коридором, туда, где сестра сидела за окошком кассы.
— Ну как, все сделали? — бодро поинтересовалась она. — Присядьте пока на минутку!
Она указала пальцем на стул у окошка, и тут же принялась что-то записывать.
— Два часа не полощите рот, — сказала она, не поворачиваясь. — Вечером примите успокоительное, будет болеть — две таблетки аспирина. Если боль не пройдет, и пойдет кровь, сразу же позвоните нам. Хорошо?
Ей вручили новую бумажку. В ней стояло «Удаление» и чуть ниже «Рот не полоскать. Принять легкое успокоительное. При боли — две таблетки аспирина. При сильной боли и кровотечении обратиться к врачу».
— До свидания, — приветливо попрощалась сестра.
— До свидания.
Сжимая в руке бумажку, она вышла за стеклянную дверь, и по-прежнему сонная, свернула за угол, и шагнула в коридор. Приоткрыв глаза, она заметила ряды дверей по обе стороны этого долго коридора, она остановилась и увидела дверь с надписью «Ж», и вошла туда. За дверью оказалась просторная комната с окнами и плетеными стульями, ослепительным кафелем и серебристыми кранами; над раковинами толпились четверо-пятеро женщин, четверо-пятеро — причесывались, красили губы. Она подошла к ближайшей из
