Не лучший вариант, подумала Искра. Немцы, возможно, и не заметят акцента, но французы наверняка обратят внимание. Гели придется выдавать себя за француженку канадского происхождения. Достаточно необычно, чтобы вызывать любопытство. Вот черт.
– Но сами себя считаете британкой?
– Англичанкой, а не британкой. – Гели обиделась и перешла на английский: – Я хожу в англиканскую церковь, голосую за консерваторов и не люблю иноземцев, язычников и республиканцев.
– Рада слышать, что вы такая патриотка.
– С чего бы вас это заинтересовало, позвольте спросить?
– Потому что вы можете помочь своей стране…
– Я рассказал Искре о твоих, Гели… познаниях, – вставил Перси.
– Перси, прошу тебя… – Потом она проницательно посмотрела на Искру: – Если это связано с войной, можете на меня рассчитывать.
– Вам придется отлучиться на несколько дней. Есть риск не вернуться.
Гели явно испугалась.
– Ой, – вырвалось у нее. – Впрочем, не важно.
– Вы уверены?
Гели задумалась, словно что-то просчитывая.
– Вам нужно что-то взорвать. Уж не за проливом ли?
– Вполне возможно.
– Святые угодники! Значит, хотите послать меня во Францию? За линию фронта? Старовата я для таких фокусов. Я… – Она замялась. – Мне тридцать семь.
На самом-то деле лет на пять больше, подумала Искра.
– Подумаешь! Мне вот без пяти минут тридцать. Разве наши годы помеха риску?
– Говорите за себя, дорогуша.
– Это задание крайне важно для исхода войны, – произнес Перси. – И во всей стране только ты одна способна с ним справиться.
– Да брось ты, – сказала она недоверчиво.
– Ты умеешь взламывать сейфы и говоришь по-французски. Много еще, по-твоему, найдется таких?
Гели уставилась на него во все глаза:
– Так ты серьезно?
– В жизни не бывал серьезнее.
– Черт возьми, Перси. – Гели на минуту примолкла. Искра затаила дыхание. Наконец Гели сказала: – Ладно, согласна.
Они расстались, и Искра в приподнятом настроении направилась к метро. Но по пути в Бейсуотер она снова пала духом. В команде по-прежнему не было главного специалиста. Без подсказки телефонного техника Гели могла заложить взрывчатку не там, где нужно. Если повреждения исправят за день-другой, значит, они напрасно рисковали жизнью.
Вернувшись в свою однокомнатную квартирку, она застала там брата. Они с Марком обнялись.
– Какая приятная неожиданность.
– Выдался свободный вечер, вот я и решил сводить тебя куда-нибудь выпить.
Искра устала и хотела отказаться. Но потом подумала, что, может быть, видит брата в последний раз.
– Как насчет Уэст-Энда? – предложила она.
– Пойдем в ночной клуб.
– Прекрасно!
Они вышли. На улице он взял ее под руку.
– Утром я виделась с мамой, – сообщила Искра.
– Как это у тебя получилось?
– Долго рассказывать.
– Секретное дело, как я понимаю.
Она улыбнулась в знак согласия и вздохнула, вспомнив о нерешенной проблеме.
– Вряд ли среди твоих знакомых найдется телефонистка, говорящая по-французски.
– Почему же? Глядишь, и найдется.
Мадемуазель Лема испытывала адские муки. Она окаменела на жестком стуле с прямой спинкой, из последних сил сохраняя на лице строгое выражение. Пальцы ее вцепились в лежавшую на коленях кожаную сумочку. Кругом занимались своим делом машинистки и служащие в безукоризненно выглаженной форме.
Дитер сидел, не сводя глаз с мадемуазель Лема. Он знал, что она испытывает не только физические муки. Ужас от того, что она обмочится на глазах у всех этих вежливых, аккуратно одетых людей, терзал ее страшнее, чем переполненный мочевой пузырь. Для почтенной пожилой дамы не было хуже кошмара. Дитер восхищался ее стойкостью, однако начинал терять терпение. Он решил поторопить события и отправил Стефани в кафе «Спорт» за бутылкой пива и стаканом. Открыв бутылку, он не спеша налил пиво в стакан на глазах у задержанной. По пухлым щекам мадемуазель Лема покатились слезы. Дитер сделал основательный глоток и произнес:
– Скоро ваши мучения кончатся. Ответите на мои вопросы, и тогда придет облегчение.
Она закрыла глаза.
– Где вы встречаетесь с британскими агентами? – Он сделал паузу. – Как узнаете друг друга? Пароль? – Подождав с минуту, Дитер отомкнул наручники, которыми приковал ее за лодыжку к ножке стола, и сказал Стефани: – Пошли.
Они вышли – Стефани первой, за ней Дитер и Ганс вели мадемуазель Лема. Она передвигалась с трудом, скрючившись и кусая губы. Перед дверью с табличкой «Damen» все остановились.
Мадемуазель Лема при виде таблички издала громкий стон.
– Итак, – произнес Дитер, – где вы встречаетесь с британскими агентами?
Мадемуазель Лема заплакала:
– В соборе. В крипте. Позвольте, пожалуйста!
Дитер испустил вздох удовлетворения.
– Когда?
– В три часа дня. Хожу каждый день.
– Как вы узнаете друг друга?
– Я надеваю туфли разного цвета, коричневую и черную. Теперь можно?
– Последний вопрос. Пароль?
– «Помолитесь за меня».
– Ваш отзыв?
– «Я молюсь о мире». Умоляю!
– Благодарю, – сказал Дитер и отпустил ее.
Она метнулась в туалет, Стефани вошла следом и закрыла за собой дверь.
Дитер не скрывал удовлетворения.
– Ну вот, Ганс, мы близки к цели. Когда выйдет, сдай ее гестаповцам. Пусть упрячут ее с концами в какой-нибудь лагерь.
Он начал прикидывать, как наилучшим образом использовать полученную информацию. Требовалось захватить агентов так, чтобы в Лондоне ничего не узнали. При идеальном раскладе очередной агент из Лондона спустится в крипту и встретится там с мадемуазель Лема. Та отведет его к себе, он отправит по рации сообщение в Лондон, что все в порядке. Потом, когда агент выйдет из дома, Дитер сможет завладеть его шифром и «ключами». Затем арестует агента, начнет посылать в Лондон сообщения от его имени – и получать ответы. От такой перспективы дух захватывало.
Появился Вилли Вебер.
