лучше бой, чем мучительное, неопределённое ожидание. К тому же, постоянно растущий гул, полный перестуков и лязга, душевного равновесия не добавлял.
Дорогу выбирали наобум. У первых нескольких разветвлений Дрим задерживал всех в попытках прислушаться к плещущемуся в его крови магическому существу. Но то ли существо решило вздремнуть, то ли нарастающие гул и напряжённые нервы сказывались — какого-либо совета дождаться от существа не удавалось. Поэтому шли наугад. Ну, не забывая при этом создавать карту: наносить все ходы и повороты на бумагу. Картографом назначили Кича. С обязанностью прим справлялся отменно. Сразу видно — занятие ему не в новинку.
У наёмников не было времени посовещаться по поводу заказа. Сделать это ночью в лагере — опасно. А с раннего утра и по сей час — уединиться возможности не представилось. Вот и не было в головах наёмников чёткого плана дальнейших действий. Разве только — продолжать претворяться дружелюбно настроенными к «падшим героям». И следовать повсюду, в какую бы беду те не затягивали.
Мысли Филики пребывали в смятении. Если раньше она чётко представляла себе заказанных хладнокровными убийцами, безжалостными, бездушными и суровыми, то сейчас всё обстояло совершенно иначе. Да, на их лицах иногда можно прочесть жёсткость и силу. Но отнюдь не жестокость и злобу. Описание Парфлая не совсем совпало с действительностью. Этот стрек явно хотел внушить наёмникам своё видение. Но… Разве не каждый мыслящий так или иначе пытается навязать другому свой взгляд на вещи?
Дида… О том, что поселение было выжжено не знал только лишённый зрения глухонемой. А вот кем… Ночью кто-то напал, а утром от домов и их обитателей остались одни угли. Ни одного очевидца не осталось. Были ли виноваты в этом победившие Тризолуса? Где доказательства? В принципе, Парфлай мог запросто оклеветать героев в своих корыстных целях. Он ведь сам признался, что в прошлом был помощником именно Тризолуса. И не какой-нибудь сошкой мелочной, а капитаном Форта Террора! Видите ли, изменился он, стал добрым. Да попробуй, в зрелом-то возрасте, сильно измениться! Даже стреки, пусть и странная раса, но не настолько, чтоб уж так отличаться от остальных. У мыслящих всех рас души похожи…
Ну, допустим, каким-то чудом Парфлай и изменился. Допустим, его слова правдивы. Убивать, при чём подло, в спину (а заказанных можно было умертвить лишь таким способом, прямой схватки наёмники бы не выдержали) тех, кто рисковал своими жизнями ради сотен тысяч жизней мыслящих, которых не знали. И какова благодарность? Имена и поступки спасителей практически никто во всём Главном Материке не знает. У кого бы тут нервы выдержали? Очередной плевок в лицо, вот герои и выжгли неблагодарных жителей Диды. А что здесь такого, ведь, по большому счёту, эти жители погибли бы от смертоносных лап техномонстров Тризолуса. Что-то вроде расплаты по счетам…
Имеют ли Смертельные Ищейки право вершить возмездие над теми, кто просто совершил правосудие, пусть и кровавое? Ведь Филике как-то доводилось побывать в Диде. И жители в ней были мягко сказать далеко не лучшими представителями рас мыслящих. Алчные, жадные, брехливые и завистливые. А их торгаши чего только стоят… Хотя, смерть — уж слишком жестокое наказание.
Двадцать тысяч! Перед глазами Филики посыпался град золотых монет. Какая мораль, когда на кону такие деньги? Всего один раз переступить через себя (в случае, если заказанных оклеветали) и всё. Больше не нужно мёрзнуть и гнуть спину в тяжёлых путешествиях, не нужно дырявить черепа мерзавцев. Когда у тебя есть деньги, за тебя работу должны делать другие. Наладить свою сеть наёмнических услуг, подобную гильдии Сификура Пятого. Взять в долю Тоса и Моррота. Да, если подумать, можно даже этого невыносимого кишкомота Тартора взять тоже. Они-то помогут во всём. Эх…
А вообще, если армия Тризолуса была настолько могущественна, а Верховным Магом двигала только жажда разрушений и убийств, то злобная участь никого из Смертельных Ищеек не миновала бы. Умерли бы в неравном бою с отрядами техномонстров…
Ну да ладно, это всё не существенно. Нужно посоветоваться с остальными. Впереди судьбоносное решение, груз которого Филике совсем уж не хотелось взваливать только на свои плечи.
Тос шёл рядом с Морротом. Впереди зловещим красным туннельным светом блестела металлическая спина Лароуса. Позади крался Бирюк. В размышления наёмника о заказе Парфлая диким, сметающим всё на пути вихрем ворвались воспоминания о прошлой жизни. Будучи молодым и глупым, Тос Виконт Симыргор, первенец и единственный сын Виконта Гропара Симыргора, известного землевладельца и сенатора города Нортисп, унаследовал огромное состояние. Так уж вышло, что родители Тоса погибли от рук «грабителей», направляясь домой после званого бала высших сословий. «Грабители» перерезали горла несчастной семейной паре, сбросили тела в водосточную канаву, распотрошили для виду салон кареты, словно искали припрятанные сокровища, и скрылись в неизвестность. Кстати, выражение «в неизвестность» очень хорошо подходит к данному случаю: Тос совсем скоро выследил убийц (благо, денег на подкуп информаторов и рвения было в достатке) и сделал с ними такое, что никто бы не смог опознать в изувеченных, исковерканных останках намёки на принадлежность какой-либо расе мыслящих…
Через несколько дней на место Виконта в Сенате пришёл Кирпир Зелиус. Кирпир отслужил своё офицером в тайных городских войсках и, казалось, к зрелому возрасту вышел на заслуженную почётную должность. Пусть былой сенатор и оставил этот мир не по своей воле… В общем, под одной из многочисленных пыток убийца родителей Тоса сознался, что «ограбление» — было тщательно запланированным действием «по освобождению желаемой должности».
До элитного шпиона в отставке Кирпира Зелиуса было гораздо сложнее добраться, чем до грубых и недальновидных исполнителей его замыслов. Кровавым путём вступившему в должность сенатора Кирпиру не составило труда предугадать желание Тоса отомстить за родителей. Усиленной охраны, день и ночь не сводившей глаз с хозяина было достаточно. Если заточить и пытать двух наёмных убийц, отсиживающихся в заброшенном доме на отшибе Нортиспа и явно не просыхающих от длительного запоя, у Тоса хватило хитрости, силы и смекалки, то против целых отрядов настороженных вооружённых бойцов шансы были ничтожны. Но желание отомстить не давало наследнику рода Симыргора покоя.
Ещё в раннем детстве няньки и учителя отмечали буйный, противящийся любым правилам характер Тоса. И с возрастом эта тяга к анархизму росла непомерно. А будучи уже зрелым и самодостаточным примом, Тос не стеснялся публично показывать своё пренебрежение любым мыслимым и немыслимым устоям общества. И у него находились последователи. Дошло до того, что вокруг Тоса роилась целая шайка анархических единомышленников. Тос никогда не был против их компании и частенько закатывал пирушки в родовом имении. Как это ни странно, родители никогда не вмешивались во взгляды сына. Видимо, живущему всю жизнь по чужим законам и участвующему в создании новых, сенатору хотелось видеть брешь в приевшейся ему работе. И он видел её в лице своего чада. А мать попросту безмерно любила первенца и ещё с пелёнок спускала с рук любую шалость.
После смерти родителей Тос не прекратил приёмы анархистов. Наоборот, зачастил с ними, призывая новых желающих. Но, в отличие от прошлых безобидных пьянок и оргий, на этот раз каждая встреча имела всё более политический уклон. Тос всё чаще высказывался против «зажравшихся и обнаглевших сенаторов, диктующих свои тупые взгляды свободным горожанам Нортиспа». Единственный выход избавиться от гнёта — пойти штурмом на здание Сената.
Собственно, восстание Тос поднял лишь с той целью, чтобы добраться до Кирпира Зелиуса.
Но у бывшего шпиона и убийцы славной семейной пары Симыргоров свои люди были повсюду. О надвигающемся штурме всё стало известно в тот же день, когда он был задуман. Подавить восстание оказалось смехотворно просто.
Вначале Тоса хотели публично четвертовать, но благодушный «друг его отца» Кирпир попросил смягчить наказание «оступившемуся чаду столь величественных родителей» и сослать смутьяна на серебряные прииски Шахтной цепи. Судьи решили удовлетворить просьбу «друга семейства». Как по Тосу: уж лучше четвертование, чем подобная участь…
Первое время каторги Тос видел перед глазами только лицо подлеца Кирпира Зелиуса. Жажда мести была сильна, как ещё никогда. Но… тяжёлый и мучительный труд постепенно выбили из Тоса всё: желание жить, желание мстить, желание желать…
До сегодняшнего момента!
Гирен изорви его и его детей! Тос вновь ощутил, казалось навсегда забытое, дикое желание скрутить шею Кирпира. Этот ублюдок испортил приму всю жизнь. Из плюющего на всех и вся богатого наследничка,
