Америке? Или вы здесь живете? Вышли замуж?
— Я не замужем.
— Просто гостите? Ну, ну! Страшно рад вас видеть. Вы меня еле застали. Вот совпадение: я как раз уезжаю в Англию к вашему дяде.
— Знаю. Поэтому я и пришла. Дядя Синклер просит, чтобы вы взяли меня с собой. Вы получили телеграмму?
— Телеграмму? — переспросил мистер Параден. — Нет, не помню. — Он позвонил. — Робертс, мне в последнее время приносили телеграмму?
— Да, сэр, вчера. Если вы вспомните, сэр, я принес ее сюда. Вы стояли на лестнице и сказали, чтобы я положил на стол.
Стола было не видно под слоем книг. Мистер Параден зарылся в них и вскоре победно вынырнул с конвертом в руке. Оправданный Робертс вышел.
— Прошу прощения, — сказал мистер Параден. — У меня дурная привычка закладывать почту бумагами. И все равно, Робертс должен был напомнить. Телеграммы — это серьезно. — Он распечатал конверт и прочел. — Да, это она. Ваш дядя сообщает, что вы зайдете, и мы вместе поедем в Англию. Понятно. Очень рад. Где вы остановились? В Нью-Йорке, у друзей?
— Нет, я одна.
— Одна! — Мистер Параден надел свалившиеся очки и вытаращился на Флик. — Как же дядюшка вас отпустил?
— Я сбежала, — просто ответила Флик.
— Откуда?
— Из дома, а теперь… — Она дернула плечом и криво улыбнулась, — бегу обратно.
Даже очки не помогли мистеру Парадену рассмотреть Флик достаточно пристально. Он шагнул вперед и оторопело уставился на нее.
— Сбежали из дома? Зачем?
— Меня хотели выдать за человека, который мне не нравится. Дядя Синклер, — продолжала она быстро, — тут ни при чем. Это все тетя Фрэнси и дядя Джордж.
Мистер Параден предпочел бы, чтоб здесь поместили сноску, разъясняющую, кто эти персонажи, но не посмел прерывать взволновавший его рассказ.
— Дома, — продолжала Флик, — стало ужасно неуютно, и я сбежала. Думала, устроюсь тут на работу.
— Неслыханно!
— Вот так мне везде и отвечали. Я не знала, что можно быть настолько ненужной. У меня были кое- какие деньги, я думала их потянуть, но они куда-то исчезали. Когда у меня украли кошелек, это оказалось последней каплей. Я крепилась еще дня три, потом на последние два доллара послала дяде телеграмму.
Мистер Параден, хоть порой и преображался в вулкан, был мягкосердечным романтиком. Он растрогался.
— А дальше?
— Я получила ответ: идти к вам, вы меня приютите и возьмете в Англию.
— Милое дитя! Конечно. Вам сейчас же приготовят спальню. Ту, в которой вы жили пять лет назад.
— Боюсь, я доставила вам уйму хлопот.
— Да ничуть! — вскричал мистер Параден. — Какие хлопоты! О чем речь! Хотите чаю?
— Если это не очень трудно.
Мистер Параден позвонил, радуясь, что может хоть таким образом скрыть смущение. Какая кроткая девушка! И какая сила духа: бежать из дома, чтобы пытать счастье по другую сторону Атлантики! Пока не принесли чай, он ходил по комнате и переставлял книги, чтобы не смотреть на Флик.
— Но раз вы едете домой, — сказал он, подождав, пока она выпьет чаю, — вам придется выйти за человека, который вам противен.
— Да нет, не противен, — безжизненным голосом ответила Флик. — Мне очень нравится человек, которому я не нравлюсь, поэтому я решила, что могу с тем же успехом выйти за Родерика. В Нью-Йорке я оказалась без единого цента и поняла, как хорошо иметь дом и деньги. Надо смотреть на вещи практично, не правда ли? — Она встала и заходила по комнате. — Сколько у вас книг! Даже больше, чем у дяди Синклера!
— Зато у него есть экземпляры, которым я завидую, — великодушно признался мистер Параден.
Он хотел бы больше узнать о человеке, который нравился Флик; однако она явно считала разговор оконченным и обиделась бы на дальнейшие расспросы. Он подошел и похлопал ее по плечу. Флик обернулась — в глазах ее стояли слезы. Наступило смущенное молчание; чтобы сгладить неловкость, мистер Параден взял фотографию, на которую она смотрела. Карточка запечатлела крепкого молодого человека в футбольной форме. Он был снят во весь рост и смотрел с бравой уверенностью, свойственной молодым людям в подобном наряде.
— Мой племянник Уильям, — сказал мистер Параден. Флик кивнула.
— Знаю.
— Ну да, конечно, — сказал мистер Параден. — Он здесь был, когда вы с дядей у меня гостили.
Флик почувствовала, что надо как-то ответить.
— Он, наверное, очень сильный, — заметила она.
— Очень, — согласился мистер Параден. — И, — добавил он ворчливо, — совершенно никчемный.
— Ничего подобного! — вскричала Флик. — Ой, простите! Я хотела сказать, вы, наверное, не знаете, как настойчиво он разузнает, что там с вашим лондонским филиалом.
— Постойте-ка! — Мистер Параден нацепил очки. — Откуда вы знаете?
— Я… я его видела.
— В Лондоне?
— Да.
— Странно. Где же?
— Э… в нашем саду.
— Ну вот! — воскликнул мистер Параден. — Что я говорю? Шляется по гостям.
— Вовсе не по гостям, — сказала Флик. — Он старается выяснить, отчего падают прибыли.
— Конечно, конечно!
— Нет, правда! — настаивала Флик. Она решила, что не позволит себя запугать. Да, мистер Параден говорит резко, но он держит фотографию в библиотеке, своей святая святых, это кое-что значит. — Я вам скажу, что он уже обнаружил. Мистер Слинсби продает почти всю бумажную массу неким Хиггинсу и Беннету по очень низкой цене, хотя ему не раз предлагали куда больше.
— Что?
— Истинная правда. Я думаю — мы оба думаем, — что мистер Слинсби не совсем чист на руку.
— Глупости! На редкость толковый и честный работник. Я-то разбираюсь.
— Не очень-то разбираетесь, если назвали Билла никчемным, — с жаром отвечала Флик.
— Что-то вы очень к нему расположены.
— Расположена.
— Да вы едва знакомы!
— Я знаю его много лет.
— Ну, можно, конечно, сказать и так. Любопытно, что вы говорили о ценах на бумажную массу. Уильям сообщил, откуда ему это известно?
— Нет, но он очень, очень умный.
— Хм! Что-то не замечал.
— А зря. Если вы возьмете его в дело, он вас еще удивит. Мистер Параден хохотнул.
— Если я решу организовать клуб почитателей Уильяма, то знаю, кто его возглавит.
— По-моему, он обижается, что вы ни разу не поинтересовались, как у него дела.
