— Все равно не понимаю.
— Это сложней, чем вам кажется. В тихом омуте усадьбы много подводных рифов. Вы умеете хранить тайну?
— Умею.
— Я работаю не только на Даффа, но и на Стиптоу.
— На Говарда?
— Именно. Это он свел нас с Дж. Б. Ему нужны деньги. Сперва он думал справиться без посторонней помощи, потом — захотел моральной поддержки и, естественно, подумал обо мне.
— Вот что! — загорелась леди Чевендер. — Я вхожу в долю. Когда Джимми будет платить, пятьсот фунтов мне. Не одному Говарду нужны деньги.
— Неужели и вам?
— Да.
— Я думал, вы миллионерша.
— Была, год назад. Помните, как лопнул банк Батлерсби?
— И вы вместе с ним?
— До последнего гроша. Осталось на Патрицию и на счета от портнихи.
— М-да, — сказал Джос. — Положеньице. Они помолчали.
— Сигареты есть? — спросила леди Чевендер.
— Простите, нету.
— Придется взять свою.
Джос еще не оправился от потрясения.
— Да, тайну хранить вы умеете, — признал он. — Слуги и не подозревают. Миссис Барлоу сказала недавно, что вы — прямо Креозот.[53]
Леди Чевендер затянулась, потом — хихикнула.
— А знаете, почему я храню тайну?
— Нет.
— Вы видели Мейбл?
— То есть Салли.
— То есть Мейбл. Сестру моего покойного мужа.
— Миссис Стиптоу? Очаровательная женщина. Помню, беседовали мы о Коро…
— А о бедных родственниках?
— Нет, не доводилось.
— Посмотрите на Салли, все поймете без беседы.
— Она обижает Салли?!
— Бить не бьет, голодом не морит, но больше сказать нечего. Нет, я несправедлива. Мейбл в своем роде добра к ней, как… как к бесплатной компаньонке.
— Какой ужас!
— То же самое будет со мной, если она узнает. Мейбл — хорошая тетка, я ее люблю, но равенства она не ведает. Или ты ее давишь, или она тебя. Слава Богу, что у меня такой вид. Правда, он бы мне не помог, если бы все открылось. Сейчас Мейбл думает, что у меня больное сердце и куча денег, которые достанутся ей.
— Какое чудовище!
— Ничуть. Когда ты выше ее, все в порядке. Пока что я — выше. Только… о Господи, где взять пятьсот фунтов?!
— Почему пятьсот?
— Долг чести. Вы когда-нибудь раздавали призы?
— Что-то не помню.
— И не раздавайте. Особенно в женской школе. Сидят, смотрят, ты рассиропишься… Все это было со мной вчера.
— Да, вы говорили, что едете в школу. Придумали, что сказать?
— Еще бы! Целую речь. Они прыгали от восторга.
— Это хорошо.
— Не очень. Меня понесло. И знаете, что случилось?
— Нет, конечно.
— Первой выступала директорша. Она сказала, что надо построить гимнастический зал. Стоит он две тысячи. Ну, попросила родителей внести свою лепту, представила меня. «Вот леди Чевендер, детки, она поведает нам об идеалах и о светлом будущем». Я разгулялась вовсю. Когда восторги утихли, слышу — кто- то обещает дать пятьсот фунтов, если еще трое дадут по столько же. И кто же это был? Я!
— О Господи!
— Вот именно.
— М-да…
— Вообще-то я думала, что никто не согласится. Но нет! Когда девицы оттопали и пыль улеглась, поднялись два субъекта с уголовной внешностью и заорали: «Даем! Даем!» Через минуту-другую поднялся третий. Так я и влипла. Пришлось сказать: «Ах, где моя чековая книжка? Забыла дома». Словом, дорогой Уэзерби, они ждут денег.
— Да, деньги вам нужны, — признал Джос. — Значит, образуем синдикат. Сколько, вы думаете, он заплатит?
— Не меньше тысячи.
— Какие гроши! Настоящий Уэзерби…
— Вам с Говардом хватит половины?
— Обо мне не беспокойтесь. Я работаю не ради денег, а ради славы. Пусть он вернет меня на работу или позволит заведовать рекламой.
— Заведовать лучше.
— Да, конечно. Не во мне дело, фирму жалко.
— Итак, я поеду к нему в Лондон.
— Зачем? Он тут, в гостинице.
— Это еще удобней.
— Тогда — разрабатываем план кампании. Мне что-то не нравится Чибнел.
— Да, пижама жуткая.
— Это верно, но я имел в виду манеру. Очень сдержан. Не говорит мне «сэр».
— Подозревает?
— Несомненно.
— Значит, надо красть, когда его нет. Завтра он будет в саду…
— Да, отлучиться он не сможет.
— Ни в малейшей степени. И потом, еще одно. Придет вся местная знать. Не усадьба, а разбойничий стан! Заподозрить можно кого угодно.
— Вы все предусмотрели!
Не успев откликнуться на комплимент, леди Чевендер вскочила.
— Это Патриция! Она скучает.
— Ваша овчарка?
— Мой мопсик.
— Салли его расчесывает?
— Среди прочего. Истинный талант! Мягко, нежно, тактично. Иду, иду, дорогая! Кстати, вы любите Салли? Я не ослышалась?
— Нет. Люблю…
— А она мне утром сказала, что выходит за Холбтона. Вы его видели, он тут вечно слоняется. Иду, иду, иду!
