– Как вас зовут?
– Хансен. Помощник инженера по воздухоснабжению, рядовой 3-го класса Хансен.
– Хорошо, Хансен, отныне вы будете выполнять обязанности офицера, ответственного за воздухоснабжение. Старайтесь, потому что от вас зависят все.
– Есть, сэр, – ответил тот и, вытянувшись, отдал честь.
«Этот справится», – подумал Дон, провожая его глазами.
Затем его мысли вернулись к информации, полученной с Марса, и его снова охватила глубокая депрессия. Он повернулся к Курикке.
– Что это за реактивное топливо, по поводу которого так беспокоится Марс? – спросил он. – Я не люблю выглядеть дураком, но занятия медициной оставляют мало времени для чтения другой литературы. Я думал, что корабль приводится в движение атомными двигателями.
– Да, это так, сэр. Но тем не менее нам нужно реактивное топливо. Любая ракета летит не потому, что она отталкивается от чего-то, а потому, что выбрасывает что-то из себя. И то, что выбрасывается, называется реактивным топливом. В ракетах на химическом топливе это – горящий газ, он выбрасывается в одном направлении, а ракета летит в противоположном. Чем больше вещества выбрасывается, тем больше реактивная сила и тем быстрее вы летите. Большая реактивная сила получается также за счет повышения скорости выброса. То же самое происходит и у нас. Наше реактивное топливо представляет собой очень мелкие частицы кремния. Их получают на сталеплавильных заводах путем испарения шлака в вакууме, в результате чего образуются частицы микроскопических размеров. Эти частицы ускоряются двигателями до невероятных скоростей. Так мы обеспечиваем себе тягу.
Дон кивнул.
– Звучит довольно просто, по крайней мере в теории. Итак, хотя наши ядерные двигатели и имеют неограниченную мощность, у нас нет достаточного количества реактивного топлива для того, чтобы выполнить необходимую коррекцию курса, правильно?
– Так точно, сэр. Обычно запас этого топлива на борту значительно превосходит наши нужды, так как коррекции курса проводятся, по возможности, сразу же. Чем больше корабль отклонится от заданного курса, тем больше нужно этого топлива, чтобы вернуть его назад. Но на этот раз мы немного опоздали.
Дон пытался не поддаться унынию, которое заполнило рубку и готово было охватить его самого.
– А нельзя ли в качестве реактивного топлива использовать что-нибудь другое? – спросил он.
Курикка отрицательно покачал головой:
– Боюсь, что нет. У нас нет ничего настолько мелкого, что могло бы проходить через инжекторы. Да и двигатели могут работать только с этим видом топлива. – Он отвернулся, и Дон впервые увидел, как переживает их поражение этот твердый как скала старшина. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать.
– Но не можем же мы просто так сдаться! – настаивал Дон. – Если мы не в состоянии вернуться на прежний курс, то должны предпринять все, чтобы максимально приблизиться к нему.
– Даже в случае удачи, капитан, это нам не поможет. Если мы используем все вещество на изменение траектории, нам нечем будет потом тормозить.
– Но во всяком случае, мы будем ближе к Марсу. А там должны быть другие корабли, которые могут выйти на орбиту, параллельную нашей, и снять нас отсюда. Давайте запросим на этот счет Марс.
Ответа пришлось ждать бесконечно долго, да и был он не очень обнадеживающим.
– Мы здесь просчитываем на компьютере все варианты, но пока ничего подходящего не придумали. В настоящее время поблизости нет космических лайнеров, которые могли бы вам помочь, а транспортные модули, курсирующие между Марсом и космическими станциями, не обладают такой дальностью полета, чтобы достать вас даже в случае, если бы вы находились на расчетной траектории. Не теряйте надежды: мы продолжаем искать выход из этой ситуации.
– Нам от этого не легче, – пробурчал Спаркс. – Оказались бы они на нашем месте!
– Позвольте мне не согласиться со старшиной Куриккой! Я осмелюсь утверждать, что его последнее заявление неверно, – раздался голос Угалде. До этого он долго стоял посреди рубки, отрешенно сосредоточившись на своих мыслях, и сейчас даже не осознавал, что свое «последнее» заявление старшина произнес почти пятнадцать минут назад. – Кое-что мы все-таки можем сделать. Я проанализировал ситуацию со всех сторон и позволю себе указать вам на то, что вы рассматриваете только часть проблемы. И все потому, что неправильно сформулировали задачу.
Он стал расхаживать туда-сюда.
– Задача состоит не в том, чтобы найти больше вещества, а в том, чтобы изменить траекторию. И если эту задачу сформулировать именно таким образом, то она представляется совершенно ясной, и решение становится очевидным.
– Но не для меня, – сказал Курикка, выражая мнение и остальных.
Угалде улыбнулся.
– Если мы не можем увеличить массу реактивного топлива, то мы можем уменьшить ту массу, которую имеющийся у нас запас должен приводить в движение.
Тут Дон тоже улыбнулся.
– Ну конечно! То, что нам надо! Мы должны облегчить корабль.
– Но важно, чтобы все, что выбрасывается из корабля, вначале взвешивалось, – предупредил Угалде. – Эти данные будут необходимы при расчетах. И чем быстрее мы это сделаем, тем больше у нас будет шансов!
– Начнем немедленно! – сказал Дон, придвигая к себе блокнот и ручку. – Я хочу составить список всего того, что непосредственно не участвует в обеспечении функционирования корабля и жизнедеятельности людей на борту. Ваши предложения?
– Конечно, багаж пассажиров, – сказал Угалде. – Пусть оставят только то, что имеют на себе, а остальное выбросим.
Интендант застонал:
– Я уже предвижу судебные иски.
– Уверен, что все их имущество застраховано, – ответил Дон, делая запись в блокноте. – Их багаж или их жизни – выбор неравноценный. Они могут оставить себе ценности и мелкие личные вещи, а все, что может быть потом приобретено, должно пойти за борт. Наверное, будет лучше, если вы соберете их всех через пятнадцать минут в главном обеденном зале. Я поднимусь туда и сам поговорю с ними.
Жонке кивнул и удалился, а Дон повернулся к остальным.
– Обеденные столы, стулья, посуда, большая часть кухонного оборудования, – перечислял Курикка, загибая при этом пальцы. – Все замороженное мясо и другие продукты – мы проживем на сублимированных пайках, для которых можно использовать рециркулированную воду.
– Хорошая мысль. Что еще?
Как только они задались этой целью, сразу нашлось на удивление много ненужных вещей: ковры, украшения, перила лестниц, мебель, арматура, запасные части… Список рос, и Дон отмечал каждый пункт в блокноте. Но одну очевидную категорию очень тяжелых предметов они упустили из виду.
– А как насчет груза? – спросил Дон.
Курикка покачал головой:
– Вряд ли нам это удастся. Там тяжелые станки, тюки с одеждой и множество других вещей, без которых мы можем обойтись. Но большая часть груза находится в контейнерах, а они основательно закреплены, чтобы избежать смещения при перегрузках. Транспортно-разгрузочные модули имеют специальные устройства в виде мощных выдвижных захватов, которые позволяют высвобождать контейнеры. У нас же подобного оборудования нет. Думаю, мы могли бы соорудить что-нибудь для извлечения контейнеров из грузового отсека, но это займет у нас, по меньшей мере, дня два.
– Слишком долго. Итак, груз остается, но все остальное, что можно выбросить, – за борт!
Команда принялась за дело, а Дон, скрепя сердце, отправился в главный обеденный зал. Он представил, какой его ждет там прием, и почти не ошибся. Пассажиры – все 112 человек – уже поджидали его, и все были настроены весьма агрессивно. Из-за шума, который вдобавок подняли члены команды, отрывавшие столы от пола, ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным. Он рассказал им о возникших трудностях, о том, что из-за попадания метеорита корабль отклонился далеко от заданного курса, в связи с чем его необходимо облегчить. И как только он сообщил, что багаж пассажиров тоже будет выброшен из
