Через стену он перебрался только однажды и не собирался повторять этот подвиг. Доктор надеялся, что мастер не лишит его привилегии, позволяющей возвращаться в колледж по ночам. Элкот, стоя чуть в стороне, со злорадным удовольствием прислушивался к разговору.
— Если вы столь проницательны, мастер Хесселвел, может, вы знаете, каким образом преступник заставил Уолтера принять яд? — осведомился Бартоломью, сочтя за благо переменить тему. — Допустим, на вашем столе посреди ночи откуда ни возьмись появилось какое-то кушанье, пусть даже самое лакомое. Стали бы вы его есть?
— Я не стал бы, — самодовольно усмехнулся Хесселвел. — А вот за Уолтера не поручусь. Все мы знаем, что умом этот малый не блещет. Не удивлюсь, если его прожорливость одержала верх над осторожностью.
Несмотря на неприязнь к Хесселвелу, Бартоломью не мог не согласиться с ним. Он тоже полагал, что человек, оставивший Майклу жуткое предостережение и отравивший Уолтера, не принадлежал к числу обитателей Майкл-хауза. Хесселвел прав — все в колледже знали, что во время дежурства Уолтер имеет обыкновение крепко спать, и убивать его не было никакой необходимости.
— А где Дейнман? — внезапно спохватился Бартоломью.
Грей и Балбек огляделись по сторонам и пожали плечами. Состояние их первого пациента заботило будущих докторов куда больше, чем отсутствие товарища. Бартоломью вспомнил, что Дейнман оставался в привратницкой, когда они вытащили Уолтера во двор. Охваченный тревожными предчувствиями, он со всех ног бросился туда. Войдя в комнату, он едва не растянулся, поскользнувшись на заблеванном полу. Дейнман, сидя за столом, сосредоточенно крошил остатки пирога на мельчайшие кусочки. Заметив Бартоломью, он радостно улыбнулся.
— Я пытаюсь отыскать яд, — сообщил он.
Увидав, что юнец жив и здоров, Бартоломью вздохнул с облегчением. Недалекий Дейнман вполне способен был съесть пирог, дабы проверить, отравлен он или нет. Тут взгляд Бартоломью упал на бокал, стоявший на столе. Взяв бокал в руки, доктор осмотрел его содержимое и попробовал каплю на вкус. Вино оказалось горьковатым, а на дне Мэттью заметил необычный осадок. Бартоломью поспешно сплюнул и принялся разглядывать бутылку, что была рядом с бокалом. Судя по всему, она попала сюда не из погребов Майкл-хауза. Пирог же, на вид весьма сухой и жесткий, несомненно, был испечен на кухне колледжа — скорее всего, вышел из рук Агаты.
— Яд подмешали в вино, Роберт, — сообщил Бартоломью и объяснил, что натолкнуло его на подобную догадку.
Дейнман сокрушенно оглядел стол, засыпанный крошками пирога, и вздохнул. Он явно сожалел о том, что предположение его оказалось неверным.
Вид у незадачливого студента был такой расстроенный, что Бартоломью стало его жаль.
— Я научу вас, как определять различные виды ядов, — пообещал он, стараясь придать бодрости своему усталому голосу. — Вы можете искрошить отравленный пирог сколь угодно мелко, но все равно ничего не найдете. Надо действовать иначе. А сейчас идите, помогите Сэму и Томасу. Я доверяю Уолтера вашему попечению. Можно позволить ему немного отдохнуть, но следите, чтобы он не уснул. Если он потеряет сознание, немедленно мне сообщите.
Дейнман, гордый доверием наставника, просиял и поспешил во двор.
— Ты уверен, что поступил разумно? — осведомился Майкл, появляясь в дверях. — Парень-то звезд с неба не хватает.
— Дейнман туповат, но не безнадежен, — пожал плечами Бартоломью. — Усердия у него не отнимешь. К тому же с ним рядом два студента посообразительнее. Они уже вполне могут применять свои знания на деле. Если слишком долго пичкать молодых людей одной книжной премудростью, практическая сторона врачебного ремесла отпугнет их, и они предпочтут удел монахов.
— Удел каждого из нас предначертан свыше! — важно заметил Майкл. — Кстати, ты уже расспросил Уолтера? — поинтересовался он совсем другим тоном. — Узнал, кто его отравил и каким образом?
Бартоломью задумчиво провел руками по волосам. Теперь, когда недавнее возбуждение улеглось, он едва не валился с ног от усталости.
— Вне всякого сомнения, отравил его тот, кто притащил тебе козлиную голову, — произнес он. — Неведомый проказник придавал своей шалости весьма серьезное значение. Дабы все сошло без помех, он был готов лишить человека жизни.
Слова эти заставили Майкла вздрогнуть.
— Идем, побеседуем с Уолтером, — предложил он.
Во дворе они обнаружили, что привратник вполне оправился. По крайней мере, к нему вернулась прежняя сварливость.
— У меня страшно дерет глотку, — заявил он, недовольно глядя на Бартоломью. — И во рту все горит от горчицы.
— Может, принести вам вина, чтобы отбить вкус горчицы? — предложил Бартоломью. — В привратницкой осталась недопитая бутылка.
— Ну уж нет, — заявил Уолтер и сплюнул. — Вино оказалось на редкость дрянным. Впрочем, как и следовало ожидать. Ежели ты получаешь вино в подарок, можешь не сомневаться — это изрядная гадость.
— И кто же подарил вам вино? — спросил Майкл, дрожа от любопытства.
— Мастер, кто же еще, — буркнул Уолтер.
Майкл и Бартоломью обменялись изумленными взглядами.
— А почему вы думаете, что подарок именно от мастера? — осведомился Бартоломью. — Он лично принес вам бутылку?
— Вино стояло на столе в привратницкой, — процедил Уолтер. — Всякому ясно, что прислал его мастер. Кто еще в этом колледже будет раздаривать вина, хотя бы и самые скверные? Ни от вас, ни от вашего друга-монаха такого не дождешься, — с вызовом бросил он. — И уж конечно, я не стал тревожить мастера расспросами и выведывать, он прислал вино или нет. Хотя, может, и зря, — добавил он после недолгого молчания.
— Что зря, то зря, — усмехнулся Майкл. — Будь вы малость осмотрительнее, приятель, не пришлось бы вам глотать горчицу.
Дейнман схватил Уолтера под руку, вынуждая совершить еще один круг по двору.
— Итак, у нас нет никаких свидетельств, подтверждающих, что отравленное вино прислал мастер, — заметил Бартоломью. — Предположение Уолтера основано на пустом месте.
— Тем не менее оно может соответствовать истине, — пожал плечами Майкл.
— Не думаю, — возразил Бартоломью. — Посылать отравленное вино привратнику — слишком опрометчиво со стороны Кенингэма. Ведь он понимал, что подозрение первым делом падет на него. К тому же мастер, как и все прочие обитатели колледжа, прекрасно осведомлен о привычках Уолтера. Он знает, что проскользнуть мимо столь нерадивого стража не составит труда.
Усталость давала о себе знать все ощутимее. Они решили отложить разговоры до утра и разошлись по комнатам. Бартоломью еще раз напомнил студентам, что они должны незамедлительно обратиться к нему, если Уолтеру станет хуже, и вверил угрюмого привратника не слишком нежным, но усердным заботам будущих докторов. Бартоломью улыбнулся — он вспомнил, что всего две недели назад Уолтер навлек на Грея неприятности, сообщив Элкоту, что юнец провел ночь вне стен колледжа. Что ж, теперь Грею выдался случай поквитаться с доносчиком. Он может заставить ретивого привратника всю ночь бродить по двору.
Бартоломью казалось, что он уснет, едва коснувшись головой подушки. Однако целый сонм вопросов, теснившихся в усталом мозгу, не давал ему забыться. Кто положил на кровать Майкла козлиную голову? Неужели в летописи Николаса содержались сведения, до такой степени порочащие университет, что канцлер решил изъять из нее некоторые главы? Существует ли связь между сатанинскими общинами и убийствами монаха и Фруассара? Кто убил этих двоих? Виновен ли их убийца также в смерти нескольких женщин? И почему помимо гулящих девок его жертвой стала Фрэнсис де Белем? Причина в том, что ее отец является членом общины Очищения?
Бартоломью пытался отделаться от назойливых вопросов, предаться более приятным размышлениям,
