спать еще рано, но она казалась себе какой-то нескладной, неуклюжей — может, хоть во сне удастся избавиться от этого чувства.
Летиция надела пижаму и легла спать, а через час явился отец с обычным вечерним обходом.
— Ты как следует укуталась? — спросил он.
— Угу, — сонно пробормотала девочка.
— Спи крепко.
Ритуалы. Шаблонные фразы. И так каждый вечер. Вся ее жизнь — шаблоны и ритуалы, видно, родителей это вполне устраивает.
Не успела она заснуть, как что-то ее разбудило. Во всяком случае, ей так показалось. Сев на кровати, Летиция долго не могла понять, где она находится, кто она такая, а поняв, вдруг расплакалась. Ей привиделся сон, странный и прекрасный сон, гораздо лучше, чем все, созданное модулятором. Подробности этого сна она не смогла вспомнить, как ни старалась, но пробуждение было просто невыносимо.
На первом уроке у Джорджии Фишер опять случилось замыкание, и ее отправили в изолятор. Наблюдая за остальными, Летиция заметила в классе какое-то смутное брожение. Во время второго урока Эдна Корман вышла под явно надуманным предлогом и вернулась с порозовевшими щеками и красными, опухшими веками. В течение дня напряженность все нарастала, и Летиция удивлялась, что кто-то еще может сосредоточиться на занятиях. Сама она училась в этот день безо всякой охоты, все еще находясь под впечатлением сна, стараясь разгадать его подлинный смысл.
На восьмом уроке она вновь села позади Джона Локвуда. Получилось, что цикл, начавшийся с утра, завершился на последнем уроке. Летиция с тревогой поглядывала на часы. Мистер Брант казался таким рассеянным, будто ему тоже привиделся сон, правда, не такой приятный, как Летиции.
В середине урока Брант прервал их занятия с модуляторами и устроил обсуждение. Это был момент так называемой интеграции, когда материал, полученный через информационную сеть, закреплялся путем интеллектуального взаимодействия индивидуумов. Летиция сравнивала эти обсуждения с судебным разбирательством в старые добрые времена. Большинство тут же заговорило об экономике. Рина Кэткарт обычно держалась особняком — слишком многие ученики в этом классе затмевали ее своими способностями.
Джон Локвуд прислушивался к обсуждению с едва заметной улыбкой, повернувшись к Летиции в профиль. Казалось, он вот-вот с ней заговорит. Летиция положила ладонь на край пульта и подняла палец, стараясь привлечь его внимание.
Он заметил ее руку, отвернулся, потом вздрогнул и еще раз посмотрел на нее, на этот раз пристально, широко раскрыв глаза. И вдруг беззвучно скривил рот, словно в жизни не видел ничего страшнее ее руки. Подбородок его задрожал, потом стали сотрясаться плечи, и, прежде чем Петиция успела как-то отреагировать, Локвуд вскочил из-за стола и застонал. Ноги его подкосились, и он рухнул на пульт, безвольно свесив руки, а потом съехал на пол. Распластавшись на полу, Джон Локвуд — в первый раз в жизни дергался всем телом и стонал, не в силах справиться с чудовищным замыканием.
Брант нажал кнопку вызова «скорой помощи» и бросился к его парте. Но прежде чем он дотронулся до Локвуда, мальчик застыл в неподвижности, с открытыми глазами, судорожно вцепившись одной рукой в ножку стула. А Летиция с изумлением смотрела на своего врага, неожиданно оказавшегося таким слабым.
Брант схватил мальчика за плечи и, чертыхаясь, выволок из класса. Летиция выскочила в коридор следом, собираясь ему помочь. Эдна Корман и Рина Кэткарт встали возле нее с непроницаемыми лицами. Другие ученики тоже высыпали в коридор, но старались держаться подальше от Бранта и его подопечного.
Брант уложил Джона Локвуда на бетонный пол и, надавив ему на грудь, принялся делать искусственное дыхание. Потом достал из кармана пиджака шприц и сделал мальчику подкожный укол чуть пониже грудины. Летиция задержала взгляд на шприце и вздрогнула. Подумать только — он достал его не из аптечки, а прямо из кармана.
Весь класс стоял теперь в коридоре, безмолвный, потрясенный случившимся. Прибыл санитар, а следом — Рутгер. Санитар уложил Локвуда на каталку, и они помчались по коридору, озаряя его сигнальными вспышками.
— Вы вводили ему КВН? — спросил робот.
— Да, пять кубиков. Прямо в сердце.
Пока каталка плавно скользила по коридору, остальные ПД, класс за классом, тоже выскочили на шум и теперь стояли, беспокойно поглядывая по сторонам. Эдна Корман заплакала. Рина бросила взгляд на Летицию и тут же отвернулась, словно устыдившись чего-то.
— Пять, — повторил Рутгер усталым голосом.
Брант посмотрел на него, потом на учеников и объявил: все свободны. На какой-то момент Петиция замешкалась, и лицо Бранта исказилось гневом и скорбью.
— Ступайте! Вон отсюда.
Она бросилась бежать. Последнее, что Летиция услышала от Рутгера, были слова:
— На этой неделе еще больше, чем на прошлой.
Летиция сидела в пустой белой уборной, вытирая слезы и стыдясь собственной слабости. Ей хотелось вести себя по-взрослому — оставаться хладнокровной, предложить свою помощь тем, кто в ней нуждался. И все-таки ее до сих пор колотила дрожь, а слезы лились в три ручья.
Мистер Брант разозлился так, как будто весь класс перед ним виноват. Он ведь был не просто взрослый, а ПР.
Чего же еще от него ждать?
Она посмотрелась в треснутое зеркало.
«Я должна пойти домой или в библиотеку и сесть за учебу, — внушала она себе. — Сохранить достоинство — вот что важно».
Две девочки вошли в туалет, нарушив ее уединение.
Летиция не пошла в библиотеку. Вместо этого она отправилась в старинный зрительный зал из бетона и стали. Через заднюю дверь она попала на сцену, а оттуда тихонько прошла за кулисы. Три ученицы сидели в первом ряду, ниже уровня сцены, примерно метрах в десяти от Летиции. Она узнала только Рину — две другие были не из ее класса.
— А ты знаешь его?
— Ну не то чтобы очень хорошо, — сказала Рина. — Просто мы учились в одном классе.
— Да ладно, не скромничай, — хихикнула третья.
— Триш, не болтай ерунды. Рине сейчас не до шуток.
— У него никогда раньше не случалось замыканий. Он ведь не вундеркинд. Никто такого не ожидал.
— А когда он был зачат?
— Не знаю, — сказала Рина. — Мы все примерно одного возраста, плюс минус два месяца. Смоделированы в один год, питались одинаковыми добавками. Если дело в генотипе, в добавках…
— Я слышала, было уже пять таких случаев.
— Я тоже.
— В нашей школе такое если и случалось, то только с вундеркиндами, сказала Рина. — И никто из них не умирал.
Летиция отступила в темноту, зажимая рукой рот. Так значит, Локвуд умер!
В какой-то момент у нее появилась безумная мысль выйти из-за кулис, подойти к креслам и сказать этим трем подружкам, что ей тоже очень жаль Локвуда. Но она тут же опомнилась — все поймут, что она подслушивала чужой разговор.
В голосах девочек слышался страх.
Утром в аудитории для занятий по медицине Брант сообщил им, что Джон Локвуд умер от сердечного приступа. Летиция интуитивно почувствовала, что он чего-то недоговаривает. Потом зачитали короткий некролог. Студентам, которым могла понадобиться консультация у психоаналитика, отвели для этого специальное время.
За весь день ни Брант, ни кто-либо другой из ПД ни разу не употребил слово «замыкание». Летиция
