Ложку каши младенец держал за щекой. Эта женщина вышла из пены морской И в толпе затерялась людской. Люди кланялись ей, возвращаясь с полей, Узнавали ее, зазывали в жилье И шептали, прижавшись к младенцу щекой: Эта женщина вышла из пены морской, И она преисполнена воли такой, Что внушает блаженный покой. 1974
Источник: Прислал читатель
Земля заляпана инжиром, Сады приклеились к дверям. Стоит угар. Бараньим жиром Шипят пирушки по дворам. Из кожи вылезли платаны, Как вылезают из долгов. Октябрь! Из неба бьют фонтаны Над нами навзничь Петергоф. Настоян воздух на укропе, Вразбивку дождь и солнцепек. Как зрелище в калейдоскопе, Листва готова наутек. Стелю у моря полотенце — Четыре лебедя с каймой, Четыре ангела с младенцем Летят сквозь облако домой. И замыслов счастливых стайка У изголовья тут как тут, На каждом трусики и майка, Поглажу их-пускай растут! А по ночам морские пены Поют в избытке серебра, И остывающие стены С лежанки гонят в пять утра. Рассвета розовое древо Шумит надеждами во мне, И тень моя уходит влево С двумя крылами на спине. 1964
Источник: Прислал читатель
О соловей, нельзя — не обезличь, Не обескровь искусством сладкогласным Жаровню, где для нас румянят дичь Огнем и соком, замыслом и маслом. Мотив харчевни, где хрустит салат, И кость, и кисть ментола в листьях травки, — Не вздумай на хрестоматийный лад Вымарывать в период поздней правки! Душа и плоть искусства — не кристалл, А вечность, запечатанная в соты. Любой, кто каплю для нее достал, — Заполнил исполинские пустоты. О соловей, сотруженик, собрат! Как мощно плавных восков мягкотелость Переливает чувствам аромат И духу обеспечивает целость!
