— Хочешь выпить? — спросила Колетт.
— Бренди.
— В такую жару?
Эл кивнула.
— Миссис Э., — спросила она, — ну и как там?
— Она что, может тебе отвечать? — удивилась Колетт.
— Ну разумеется. — Она повторила: — Миссис Э., на что похож мир иной?
— Олдершот.
— Там как в Олдершоте?
— Там как дома, вот как. Я только что выглянула из окна, и все идет своим чередом, здесь есть живые и мертвые, вот твоя мать бредет пошатываясь под ручку с солдатом, они идут к ней домой, чтобы заняться сама знаешь чем.
— Но те дома снесли, миссис Этчеллс. Разве вы сами не видели, вы ведь живете неподалеку. Я заезжала в прошлом году, Колетт меня подбросила. Где раньше жила моя ма, теперь большой автомобильный салон.
— Что ж, прости, — возразила миссис Этчеллс, — но на этой стороне их не снесли. На этой стороне все выглядит как всегда.
Элисон почувствовала, как надежда утекает сквозь пальцы.
— И ванна по-прежнему стоит в саду, да?
— И эркер внизу заделан картоном, с тех пор как Боб Фокс слишком сильно постучал в окно.
— Так значит, все продолжается? Все как прежде?
— Я не вижу никаких изменений.
— Миссис Этчеллс, вы не могли бы посмотреть, что за домом?
— Пожалуй, могу. — Молчание. Тяжелое дыхание миссис Этчеллс. Эл глянула на Колетт. Она плюхнулась на диван; она ничего не слышала. — Пустырь, — отрапортовала миссис Этчеллс. — Фургон стоит.
— А сараи?
— На месте. Покосились, того и гляди рухнут на кого-нибудь.
— И автоприцеп?
— Да, и автоприцеп.
— И собачьи вольеры.
— Да, и собачьи вольеры. Хотя собак я не вижу.
От собак избавились, подумала Эл: почему?
— Все как я помню, — сказала миссис Этчеллс, — хотя я не слишком часто ошивалась на заднем дворе у Эммелин Читэм, не самое безопасное место для одинокой старухи.
— Миссис Этчеллс, послушайте, вы видите фургон? Припаркованный фургон? Можете вы заглянуть внутрь?
— Минутку, — согласилась миссис Этчеллс.
Опять тяжелое дыхание. Колетт принялась щелкать пультом от телевизора.
— Окна грязные, — сообщила миссис Этчеллс.
— Что вы видите?
— Я вижу старое одеяло. В него что-то завернуто. — Она хихикнула. — Чтоб меня черти взяли, если из него не торчит чья-то рука.
Мертвые все такие — хладнокровные. В них не остается ни на гран брезгливости или щепетильности.
— Это моя рука? — спросила Эл.
— Самой интересно, — отозвалась миссис Этчеллс. — Может быть, это пухленькая детская ручка?
— И вот так каждое лето, — пожаловалась Колетт. — Сплошные повторы.
— Не мучайте меня, миссис Э.
— Нет, по мне, так это скорее рука взрослой женщины.
— Может, это Глория? — спросила Эл.
— Может. А теперь у меня для тебя важное сообщение, Элисон, дорогая. Кит Кэпстик завел себе бронированные яйца, так что хер ты до них доберешься теперь. Он говорит, можешь хоть цельный день таскаться с ножницами, резаком, чем тебе, блин, угодно, но ни хера у тебя не выйдет. Прости за грубость, но мне казалось, я обязана передать тебе все слово в слово.
Элисон выключила кассету.
— Мне нужно передохнуть, — сказала она Колетт. — Мне нужен воздух.
— Наверное, будут похороны, — заметила Колетт.
— Наверное, не думаю, что совет позволит выкинуть ее на помойку.
— Ой, ну не знаю. Что, если сложить ее пополам и засунуть в черный мешок?
— Хватит. Не смешно.
— Ты первая начала.
Колетт скорчила рожу у нее за спиной. Элисон думала, я видела, во сне или наяву, части женского тела, завернутые в газету, я видела мужские руки, измазанные чем-то коричневым и липким, они доставали свертки из кузова фургона, трясущиеся свертки мертвого мяса. Я слышала голос у себя за спиной, твою мать, Эмми, мне надо помыть руки. Я подняла взгляд, но вместо своего лица в зеркале я увидела лицо Морриса Уоррена.
Она вышла в сад. Было уже совсем темно. К забору подошел Эван с фонарем.
— Элисон? А мы тут полицию вызывали.
Ее сердце сжалось. Она услышала, как кто-то тихо хихикнул у нее за спиной; вроде бы на уровне колен. Она не повернулась, но волосы на руках у нее встали дыбом.
— Мишель показалось, что кто-то шастает у вашего сарая. К вам ведь вломился тогда бродяга? Она думала, он вернулся. Лучше не рисковать, так что она вызвала полицию. Приехал сам констебль Делингбоул.
— Да? И?
— Он проверил сарай. Ничего не нашел. Но осторожность не помешает, тем более что речь идет о детях. Этого типа надо запереть под замок.
— О да.
— И выбросить ключ.
— Именно.
Она стояла и ждала, сцепив руки на талии, само ожившее вежливое терпение, словно ее величество ожидало, пока он, кланяясь, сгинет с глаз долой.
— Ладно, пойду домой, — сказал Эван. Но, пересекая свою вытоптанную лужайку, он оглянулся на нее через плечо.
Элисон повернулась и споткнулась о большой глиняный горшок. Нагнувшись, она сумела откатить его в сторону, но всего на несколько дюймов. Гравий под ним был ровным, значит, никто горшок не выкапывал. Она выпрямилась, потирая поясницу.
— Моррис, — сказала она, — кончай валять дурака.
Она услышала шарканье; потом снова хихиканье, приглушенное землей, из самых глубин горшка.
Двенадцать
Наутро, когда она ела кукурузные хлопья с пониженным содержанием соли, залитые обезжиренным молоком, в дверь просунулась голова Морриса.
— Кита Кэпстика не видели? — спросил он. — Макартура не видели? У него стеклянный глаз, мочка откушена, он носит вязаный жилет. Мистера Дональда Айткенсайда не видели?
