работы, но это — обитаемый мир… воскресший.
И звезды вернутся на небеса.
В окне Эденийского дворца, воздушного, хрупкого, точно вырезанного из слоновой кости, в противоположность мрачной Башне Шао Канна, видны еще двое. Реин и Синдел.
— Знаешь… а мне нравится этот юноша, — замечает Синдел, разглядывая Лю Кэнга. — Я бы согласилась, чтобы он женился на Китане.
— Нет, Синдел, — с легкой печалью говорит Реин, обнимая королеву. — Они — из разных миров, и им придется расстаться…
То же самое повторяет и Китана, и Лю с виноватой, какой-то щенячьей грустью отстраняется от его принцессы.
— Ничего, Лю, — напоследок она касается его губами. — Мы расстаемся… пока… но мы встретимся. Обязательно.
— Потому что мы любим друг друга, да?
— Да. Любовь — сильнее миров, сильнее даже смерти. Взгляни на мою мать…
Лю Кэнг шагает назад.
— Прощай, принцесса Китана… нет, не прощай… До свидания.
Щелк.
Женщина в маске Лин-Куэй и Медальоном Власти на груди беседует с непонятной фигурой. Возможно, не человеком — он затемнен. Беседует очень учтиво, стараясь соблюдать ровный тон. Некто Технократ требует поимки сбежавшего ледяного ниндзя, и Гончая — Мастер Лин-Куэй клянется поймать предателя. За ее спиной безмолвно ждут приказов Сайрэкс и Сектор.
— Я надеюсь на вас, — сухо проговаривает Технократ.
— Я… я не подведу, — раскланивается Гончая, и роняет ее знаменитый тесак. От волнения.
Они уходят. Технократ постукивает неестественно-белыми пальцами по цинковому столу. Потом встает, и на уровне лица его возгорается изумрудный всполох…
Щелк.
Шелестящий пепел Не-Мира. Подле неприметной пещерки сидит девушка… Сарина. Она плачет, она похожа на кошку, которую давно не ласкал хозяин. Внезапно ее желтые глаза вспыхивают удивлением… радостью.
Она гибко вскакивает, бежит куда-то.
К Порталу.
Она прыгает туда… и выныривает уже в Эдении. Неподалеку от королевского дворца.
Сарина смеется. И шепчет чье-то имя.
Щелк.
Экран погас, затем вовсе рассеялся.
— Ты видел всех, — сказал Бог Грома.
— Да, — Саб-Зиро повернулся к нему. — Они… получили их награду?
— Воздастся каждому по деяниям его, — повторил Рэйден давно сказанную фразу. — Остался один ты, Саб-Зиро. Определи же твой приз. Боги исполняют желания, но они — всего лишь читают в сердцах людей. Говори, Саб-Зиро.
Говори?..
Что? Чего он хочет?
Какие-то — внешние — голоса, прошуршали: Бессмертие?
Бессмертие? Зачем… вечность — это слишком долго. Да, можно воевать на стороне добра, приносить пользу… ну, или просто наслаждаться жизнью. Но однажды добро обернется злом — с которого сорвали маску, а польза — вредом… Наслаждение — агонией.
Вечность — это слишком долго.
Он отказывается.
Великую Силу?..
Ну нет. Ему хватит его собственной Силы — Посвящения, он любит Холод и не предаст его… а еще есть некая Тьма, за пределами понимания. Более чем достаточно…
Слава? Богатство?..
Нет.
Саб-Зиро набрал воздух — бриллиантовый, перемигивающийся разноцветными огоньками — в легкие:
— Я хочу, чтобы Смоук и Рокси никогда не умирали… и не превращались в киборгов. Я хочу, чтобы для них все оказалось дурным сном. Вот моя просьба, Рэйден.
Было
(тьма?)
молчание.
— Это невозможно, Саб-Зиро, — тихо проговорил Рэйден.
(вот так… ты не получишь награды, потому что не все мечты сбываются… и бесконечный кошмар — вот твоя победа!)
— Почему?! — заорал Саб-Зиро, и ему чудилось, будто он вновь разбивает голыми руками оконные стекла… и теплая кровь течет, отражая алмазный блеск. — Почему, Рэйден?!
Рэйден смотрел в сторону.
Саб-Зиро проследил за его взглядом…
— Рокси? — выдохнул он.
Рыжая девушка, не торопясь, шла по рассыпаным кристалликам. Конечно, Рокси… такая же рыжая и забавная, с ее невообразимой косметикой…
Рокси?..
Не она.
Сначала Саб-Зиро не понял, в чем дело — ведь это была Рокси, еще секунду назад… и вдруг преобразилась. Ее лицо словно сгладилось, исчезла особенная асимметрия, характерная для человеческих черт, оно стало абсолютно совершенным… и капельку неживым. Но только капельку.
Психоделический макияж растворился, обернувшись естественными красками — еще более яркими.
А потом ее светлые, вечно какие-то удивленные глаза вспыхнули пронзительно-оранжевым — солнечным — заревом. И волосы ее были — закат, глаза — восход, и сама она…
— Рокси? — повторил Саб-Зиро, уже зная, что это не так.
— Рэй, Солнечный Луч, — хрипловатая тональность переродилась в музыкальное произношение. Налет грубоватого американского сленга бесследно вылинял… или сгорел под солнцем. — Да, Саб-Зиро, я — та самая Рэй… Проклятая Богиня, смертоносная файоли… прости меня, Саб-Зиро… я виновна в том, что произошло со Смоуком…
— Нет, — замотал головой Саб-Зиро. — Нет, нет…
— Да. Я полюбила его, и тем обрекла на гибель. Впрочем, он тоже любил меня… мы умерли счастливыми.
Саб-Зиро почудилось, что он слышит заоблачный хохот. Шао Канна… либо Древних Богов.
Саб-Зиро едва не оттолкнул Рэй… он стиснул руки в кулаки, прикусывая губу.
(Смоук — жертва прихоти Древних Богов… Смоук — пешка в старой игре, мы все — пешки…)
(мы были безупречны и счастливы, когда лишились душ…)
— Верни мне его, Рэй, — бросил Саб-Зиро, с ненавистью взирая на прекрасную Богиню.
(она не причем… она — несчастная файоли…)
(я — запутался!)
— Это не моя воля, Саб-Зиро… — пляшущие лучи ее волос заметно померкли.
— Верни моего друга! — Саб-Зиро стянул к запястью Стихию… что ж, он воевал слишком долго, он пойдет и дальше…
— Нет, Саб-Зиро, — рука Рэйдена легла ему на плечо. — Ты не станешь драться — ни с ней, ни со мной…
