— Да, времени у нас в обрез.
— Может быть, не стоит больше цепляться за генерала?
— Руководство «компании» ждет от нас предложений, которые позволят сохранить впрок эту фигуру.
— Если генерала надо законсервировать для каких-то целей в будущем, то сделать это здесь, даже с нашими связями, практически невозможно.
Нужно устроить так, чтобы генерал стал политическим эмигрантом. Вывезти его, скажем, во Францию или же там в Венесуэлу. А может быть, в Бразилию, что еще лучше. Можно провернуть эту операцию, когда Салазар уволит его из армии и лишит всех званий. Тут наши люди р-р-раз и переправляют его в Рио-де- Жанейро.
— Нет, такой вариант не годится. Нам нужен не просто Умберто Делгадо, а генерал Умберто Делгадо. Если мы найдем возможность убедить генерала в необходимости выехать из страны, то он должен выехать генералом.
— Вероятно, осуществить это будет довольно сложно.
— Сложно, но не невозможно. Кстати, почему вы сказали, что ваш Актриса побежит с докладом в ПИДЕ только послезавтра, в пятницу. Может быть, он уже отнес свое донесение.
— Это исключено. Я был первый, к кому он пришел, и мы договорились «по-джентльменски», что он расскажет обо всем своему основному «подрядчику» только после того, как встретится со мной еще раз завтра, в четверг. Поэтому я и поспешил сюда, зная, как мало у вас времени.
— Донесение Актрисы у вас с собой?
— Конечно.
— Спасибо. Оставьте его мне и приходите завтра часам к десяти утра.
— Хорошо, шеф. Но я бы хотел выехать обратно в Порту в полдень. У меня в шесть встреча с Актрисой.
— Надеюсь, к этому времени уже станет ясно, как нам следует себя вести в дальнейшем.
После ухода консула Вандервон стал внимательно читать донесение Родригу ди Абреу. «Или этот генерал без царя в голове, или сверх всякой меры доверчив», — пробормотал вслух полковник, кладя донесение в нижний ящик письменного стола.
Было чему удивляться. Умберто Делгадо опять сделал Родригу ди Абреу своим «офицером по связи» с кандидатами в участники предстоящего военного заговора.
Вандервон накинул плащ и, выйдя на улицу, направился в сторону площади Помбал. Там, у начала парка Эдуарда VII, вошел в телефонную будку и набрал номер.
— Сеньор Жозе Мануэл?
— О, я сразу узнал вас по голосу. Как вы поживаете?
— Как всегда, прекрасно, как говорят англичане. Мне нужно с вами срочно встретиться. Лучше всего у вас, если, конечно, в доме не полно гостей и без меня.
— Нет, нет, я всегда рад вас видеть.
— Прекрасно. Я подъеду в восемь вечера.
Жозе Мануэл Салгаду, нервно потирая руки, ходил по комнате, время от времени бросая умоляющие взгляды на угрюмо сидевшего на диване полковника Вандервона.
— Так как же, почтеннейший сеньор Жозе Мануэл? — прервал молчание полковник. — Каков будет ваш ответ?
— Дорогой мистер Вандервон, это немыслимо, это практически невозможно!
— Невозможного вообще ничего нет в мире. Все возможно. Я же требую от вас очень немногого.
— Как немногого! Вы хотите, чтобы я внушил самому Салазару мысль о необходимости заставить генерала Умберто Делгадо попросить убежища в одном из иностранных посольств!
— Да, с тем, чтобы получить прекрасную возможность дискредитировать генерала в глазах, если хотите, всего мирового общественного мнения. Представьте себе: человек, которого называют «генерал без страха», вдруг ни с того ни с сего, никем не преследуемый, умирая от страха, бежит в иностранное посольство и просит спрятать его под ближайшую кровать!
— Но мне нужен предлог, чтобы встретиться с самим Салазаром.
— Я вам дам такой предлог. Вы знаете, чем сейчас занимается генерал?
— Такие люди меня не интересуют, полковник.
— Зря. Вы же, насколько мне известно, ведаете «секретной службой». Генерал затевает новый военный заговор. Мне известны фамилии нескольких военных, которых Делгадо собирается втянуть в свою авантюру. Послезавтра, 5 декабря, в пятницу, у нас раненько утром будет еще одна встреча, во время которой я передам вам конверт с несколькими именами этих предполагаемых конспираторов. Вы перепишете имена на фирменный бланк вашего «легиона» и попросите срочной аудиенции у обожаемого шефа. Все это выгодно для вас. Будем откровенны, «секретная служба» легиона влачит жалкое существование, ПИДЕ не дает вам развернуться. А тут вы вырветесь вперед на несколько корпусов и придете первым к финишу.
— Конечно, может быть, вы и правы, но это такой риск, такой риск!
— Что ж, иногда требуется пойти на риск.
— Я надеюсь, что вы не записываете наш разговор на ваши эти машинки?
Вандервон засмеялся:
— Нет-нет, забудьте старое. В нашем деле часто применять одни и те же трюки не рекомендуется. А то, что у меня хранятся магнитофонные записи разговоров, имевших место во время наших первых встреч, то это тоже своего рода документ: как-то мне нужно отчитываться перед начальством за израсходованные средства.
— Но сейчас же я ничего от вас не получаю.
— Вы имеете мою дружбу и доверие. Но это уже лирика. Значит, мы договорились: послезавтра утром буду рад лицезреть вас снова.
Чрезвычайно довольный, по его мнению, успешно проведенным разговором с Салгаду, полковник Вандервон покинул квартиру бравого начальника «секретного отдела португальского легиона», но не поехал сразу домой, а завернул на небольшую улочку Филипп Фолки. Оставив машину около входа в отель «Импала», Вандервон не спеша пошел мимо домов.
Окна пятого этажа дома номер двадцать были освещены. Возле подъезда стояли двое мужчин. Воротники плащей их были подняты, руки засунуты в карманы. В этом доме в правой квартире пятого этажа жил генерал Умберто Делгадо. Усмехнувшись, Вандервон вернулся к машине.
Жозе Мануэл Салгаду не был вхож в кабинет диктатора. Но он был вхож к генералу Эскивелу. Все складывалось удачно: Эскивела как раз назначили руководителем расследования антигосударственного поведения бывшего кандидата на президентский пост.
Встреча их была взаимно выгодной. Салгаду «платил вперед». Он передал генералу список людей, которых Умберто Делгадо намеревался привлечь к участию в военном заговоре. Взамен Салгаду попросил помочь дискредитировать Делгадо.
— Наш вояка не из слабонервных, — усмехнулся Эскивел.
— Но ПИДЕ, обложив со всех сторон, может погнать его в нужном направлении. Делгадо любыми способами попытается избежать ареста. Что, если подсказать Делгадо один из таких способов? — не унимался Салгаду. — Пусть он попросит политическое убежище в каком-нибудь иностранном посольстве. Кроме, конечно, посольства Кубы. А дальше наши власти на самом высоком уровне выразят недоумение таким безрассудным поступком, так как никто жизни и свободе Умберто Делгадо не угрожал и ему нечего бояться. После такого заявления он будет вынужден вернуться к себе домой.
— Чушь какая-то. Ну вернется он домой и опять примется за подготовку нового заговора? — недоумевал Эскивел.
— Это не чушь. Наша печать, радио выставляют Делгадо в самом неприглядном свете, и «бесстрашный генерал» превращается в «трусливого генерала». Его политическая карьера перечеркивается, его лишают должностей и званий и возможностей безбедно наслаждаться жизнью за счет государства. Вот тогда-то никто не захочет иметь с ним дело.
— Мысль неплохая, но даже я (генерал Эскивел сделал особое ударение на этих
