— Не меня ты обидел, — сурово и гневно ответил гном, — но сначала Милоша, славного и доброго хлопца, а теперь и всю артель! Их ты должен молить о прощении и милости. Но прежде сознайся товарищам своим в проступках и злодействе. Если сделаешь это — сниму с тебя заклятие. Если же нет — врастешь в землю глыбой золота и останешься здесь навеки!
— Сделаю… Признаюсь… — едва слышно шептал Сьлядек, чувствуя холод и смерть.
— Если так, подожду! — с большим достоинством ответил гном и скрылся за ящиком.
Сьлядек почувствовал, как к нему возвращается жизнь. Он снова мог облизнуть пересохшие от волнения губы, поправить на голове шапку. Попробовал поднять с полу сначала одну, потом другую ногу. Поднявшись и пошевелив руками, Сьлядек побросал в ящик самородки и карманы вывернул. Забыл только те, что за голенищами остались. Понял, что снял с него гном заклятие. И тогда поспешно вышел из ниши — двери сами пред ним раскрылись, а потом захлопнулись…
А тем временем на склоне у входа в штольню уже захлопотали горняки — убрали подстилки, разожгли костер, повесили над ним котел с утренней похлебкой. На раскаленных камнях, дразня аппетит горняков, жарилось сало. Зых Кулимага широким ножом кроил привезенный из города хлеб.
— Эй, Сьлядек! — увидав его, крикнул Зых. — А ну, помоги мне немного!..
Но заметив странный вид и бледность Сьлядека, замолчал и пригляделся к нему.
— Что с тобой? — зорко всматриваясь в испуганные глаза Сьлядека и посиневшие его губы, спросил Зых. — Может ты заболел?
— Нет… Здоров я… — бормотал злодей. — Сделай милость, созови поскорее артель… Я должен вам всем что-то сказать… — весь дрожа и умоляюще глядя на Кулимагу, пролепетал Сьлядек.
— Пусть так и будет, — ответил старшина горняков, — сейчас соберем всех.
Зых поднес к губам висевший на поясе рожок и протяжно затрубил. Заслышав этот зов, горняки побросали свои дела и бегом поспешили к штольне. Видать, какую-то важную новость должен объявить Кулимага — надо поторопиться!
Поспешил и Милош: он только что закончил точить долото на бруске из белого камня.
— Что случилось, Зых? — весело спросил юноша.
Но ответа не получил. Горняки столпились вокруг Зыха и Сьлядека. Ждали, что будет дальше? Кулимага подтолкнул Сьлядека вперед.
— Он скажет…
Долго водил злодей испуганным взором по лицам собравшихся горняков, наконец, заговорил пискливым, захлебывающимся голосом:
— Братья… Послушайте, что скажу… Знаете ли вы, где так долго пребывал ваш добрый товарищ Милош?
— Нет! Не знаем! Говори! — послышались голоса.
— Лечился он от смертельной раны, которую нанес я ему, когда злоба и зависть разум мой отуманили… Ударил я его долотом в голову там, в штольне… Помыслил, будто он один, тайком, к богатой руде подбирается…
— Правда ли это, Милош? Говори! Правда это? — зашумели встревоженные горняки.
Слегка побледнел Милош, но ответил спокойно:
— Правда! Но я же простил тебя, Сьлядек. Зачем ты начал говорить об этом?
— Я должен, должен признаться в этом… всей артели, — бормотал негодяй. — Я не могу сделать иначе!
— Но я простил тебя! — повторил Милош.
— Не одно это я сотворил, братья… — едва дыша от страха хрипел злодей. — Не одно это! Нынче ночью пошел я в нишу ящик с золотом открыть… Выбрал самородки, которые получше, и спрятал в карманы, чтобы унести и бежать далеко отсюда…
— Правда ли это, Сьлядек? — грозно закричали горняки. — Правда ли?
— Правда… Вот оно ваше золото… — и негодяй поспешно вытащил из-за голенища несколько самородков. — Отдаю… Возьмите!.. Нет мне места в артели, не для меня общая миска и общий хлеб. Ухожу… Только не карайте меня, братья…
— Погоди! — прервал его Зых. — Надобно разобрать твои вины. Хочу спросить тебя: как же это получается, что ты лишь сейчас говоришь нам о своих злодействах? Почему же ты раньше молчал? Почему загодя не искал облегчения совести своей и прощения нашего?
— Из страха перед карой молчал. Думал, что не откроется убийство и не узнаете вы ничего. И что Милош не вернется, не расскажет…
— А золото? — зашумели в толпе. — Ты же сам говоришь, что сегодня выкрал его? Стыдишься ли ты этого? Или жалеешь, что не вышло? Как же это так получается, что решил ты сознаться и в этой своей вине?
— Глубоко в штольне… — переведя дух и упершись спиной в дерево, чтобы не упасть от слабости и перепуга, начал Сьлядек, — находится существо дивное… Черт какой-то горный, что ли? Бес малый, совсем невидный такой, а сильный и страшный… Благосклонен он к вам, я думаю, и золото сторожит. Когда я брал его, золотишко это, закачал он землю подо мной и едва свод на голову мою не обрушил… А потом, когда я посмеялся над ним и золотишко обратно в ящик сложить не захотел — бросил он на меня заклятие страшное… Хотел превратить меня в золотую глыбу… Уже и ноги мои в землю вросли, и язык закостенел… Каменел я, стыл… Только потом он меня обратно в человека оборотил — когда поклялся я ему, что вины свои перед вами открою. Признаю их…
Глубокая тишина запала вокруг. Онемевшие стояли горняки, тесно окружив Зыха и всматриваясь в Сьлядека. Милош отвернулся от него и голову опустил: вспомнил обещание злодея!
— Убийца подлый, заугольный… Грабитель! — пали тяжкие слова горняков. — От страха ты, выходит, признался!
— Да, только из-за опаски одной, а не раскаяния ради! — крикнул кто-то. — Не пожалел нас, не признался, что зло нам учинил!
— Позор ему вечный, убийце!.. Как он может жить среди нас?
Всё сильнее шумели горняки, всё большее возмущение охватывало людей, искренне сдружившихся меж собой, побратавшихся и полных доверия один к другому. И тогда поднял Кулимага с земли несколько самородков, которые бросил подлый человек, и на раскрытой ладони протянул их Сьлядеку:
— Выходит, никогда не был ты нам ни товарищем, ни братом! — печально и сурово сказал он негодяю. — Поэтому не можем мы оставить тебя в артели. Иди же прочь! А это возьми на дорогу — всё же и твоя доля работы в том есть…
Молча взял Сьлядек золото. Ни на кого не глядя, помчался он по склону вниз и голову в плечи втянул — удара ждал. Страшно торопился, хотя и не пошел никто за ним.
А высоко на скале показалась Люкерда. Удивленно посмотрела девушка на беглеца. Венец из барвинков украшал ее головку, а в руках держала она корзинку с пшеничным хлебом, который выпекла ночью для своего Милоша и его артели. Медленно стала спускаться по тропке между скалами. И улыбкой встретила подбежавшего к ней Милоша…
Тщетно стали бы мы теперь искать эту штольню в Совьих Горах. Засыпало ее скальными обломками, зарос вход в нее густыми колючими кустами, мохом и травой его закрыло.
Не найдем мы в тех горах и золота: давным-давно исчерпались его запасы на землях Нижней Силезии. О том же, что было оно там некогда, говорят нам не только старые документы, но и названия таких городов, как Злоторыя. Гласят об этом старые предания и эта, почти забытая сказка.
Благодаря ней дошла и до нас весть о добром друге нижнесилезских горняков — малом, проворном и хозяйственном пендзименжике, который, как говорят, избрал своим жилищем грот в глубине Совьих Гор.
Послесловие
