любом направлении он видел не дальше нескольких метров. Ощущение было такое, словно корабль парит в самой сердцевине гигантского облака.
Джек слышал, как просыпаются воины — потягиваются, покрякивают, рыгают и (в неподвижном воздухе разносился каждый звук) шумно мочатся за борт. А вот разговаривать они, вопреки обыкновению, не разговаривали. В иные дни викинги, едва продрав глаза, тут же принимались перекидываться привычными оскорблениями и грубыми шуточками.
Люси завозилась под своим плащом. Джек не стал ее будить. Чем дольше девочка спит, тем дольше находится в утешительных объятиях сна. Ворон вспрыгнул на поручень и теперь сидел там, нахохлившись и раздраженно пощелкивая клювом. Джек был уверен, что это — «он», а не «она». Хотя почему, объяснить бы затруднился.
— Ты смотри, не улетай, там тебе делать нечего, — сказал Джек ворону.
Птица глухо заворчала в ответ — ну точь-в-точь как человек. Джек поневоле рассмеялся. После того как он месяцами наблюдал за дикими зверями и птицами по велению Барда, мальчику не составило труда понять, что у пернатого гостя на уме.
— Да уж, мерзко — не то слово, точно тролль плюнул. Вчера я просто дождаться не мог, когда же ветер уляжется, а нынче жду не дождусь, чтобы ветер поднялся снова…
— Призывать ветер — это твоя работа, — пророкотал у него за спиной голос Олафа.
Джек едва не подпрыгнул от страха — но вовремя ухватился за поручни. Для такого гиганта скандинав ступал на удивление бесшумно.
— А мне казалось, тебе нужен штиль.
Джек приготовился к оплеухе: Олаф спорить не любил.
— Было дело. А теперь мне нужно солнце.
— Подолгу туман обычно не держится, — опасливо проговорил Джек. Он понятия не имел, как вызвать ветер, и нарочно оттягивал время. — Наверняка к полудню сам собою развеется.
Оплеухи не последовало, но гигантская рука до боли сжала ему плечо — тоже не подарок!
— Слушай и мотай на ус, маленький скальд. Мы застряли неведомо где, не зная, где север и где юг. Если мы станем грести в неверном направлении, то окажемся в открытом море. Очень скоро закончится пресная вода, так что пить мы будем кровь — твою кровь.
Негромкий, спокойный голос Олафа внушал еще больший ужас, нежели крик.
— Ну хорошо, убедил, — пропищал Джек.
Железные пальцы разжались. Джек опустился на мешок с зерном; сердце его отчаянно колотилось в груди. Ворон запрокинул голову и издал булькающий звук.
— Если ты думаешь, что у тебя получится лучше, так валяй, пробуй, — предложил Джек.
Ворон запрыгал вверх-вниз, словно говоря: «Только не я, сынок, только не я. Это твоя работа».
— Вот именно. Это моя работа. И бард здесь — я. — Джек разговаривал с птицей, пытаясь унять нарастающую панику. Он понятия не имел, что делать. — Но раз уж ты собираешься остаться, пожалуй, дам-ка я тебе имя. Как насчет… Колченога?
Птица громко закаркала; скандинавы схватились за амулеты, висящие у них на шеях. Попасть на зуб к троллю — это пустяки, дело житейское; а вот самый обычный ворон внушал им панический страх.
— Но ты же в самом деле хромаешь. Лиса оттяпала тебе коготь, так что ты теперь даже ходить нормально не можешь.
Ворон яростно щелкнул клювом.
— Ну ладно, ладно. Ты, небось, храбро клюнул ее в отместку. Назову-ка я тебя… Отважное Сердце.
Ворон захлопал крыльями и, распушив перья, приземлился на поручень. Похоже, новым именем птица осталась вполне довольна.
— А теперь, если не возражаешь, мне нужно заняться делом, — проговорил Джек.
Сидя на мешке с зерном, мальчик попытался собраться с мыслями.
«Что делать, что делать?» — лихорадочно думал он.
Отважное Сердце запрыгал вдоль поручня, пока вновь не попался на глаза Джеку. Птица расправила крылья и пронзительно закричала, точно завидев ястреба. Просто удивительно, сколько звуков умел издавать этот ворон!
— Ну и чтобы это значило? — поинтересовался Джек. — Играть мне с тобой некогда. Если ты поесть выпрашиваешь, то изволь подождать, пока я закончу.
Он закрыл глаза и приготовился воззвать к жизненной силе. К вящему его удивлению, ему легко удалось отыскать источник. Словно, будучи раз усвоен, путь становился все более и более ясен.
Мальчик ощутил бушующее в недрах океана пламя — однако не только там, в глубине. Жизненная сила струилась повсюду, в море и в воздухе. Двигалась согласно и в лад, точно странная, потусторонняя музыка, заполняя весь мир своим ликующе-радостным бытием. Джек словно оказался в десятке мест одновременно: он летел вслед за стаей гусей, что клином прочертила небо, и плыл с косяком сельди сперва в одну сторону, а затем, резко развернувшись — будто что-то напугало рыб, — в другую. И это было восхитительно! Все равно что прожить сотни и сотни жизней.
Наконец Джек вспомнил о своей миссии. И вновь направил разум в морскую пучину. «Вернись ко мне, — мысленно призывал Джек. — Разведи море и небо. Отзови облака и туманы». Джек понятия не имел, откуда пришли эти слова, знал лишь, что говорит все правильно. Он почувствовал, как от огня глубоко внизу протянулась тоненькая струйка тепла. Вот она пробилась сквозь промозглую тьму, разогнала холодные океанские течения и поднялась к нему, Джеку. Сельди прянули от нее в разные стороны, а в следующее мгновение струйка раскинулась гигантской сетью — и тут, и там, и повсюду, — вбирая в себя белое марево. Вода покрылась рябью. Откуда-то издалека послышались крики.
— Джек! Джек! — Люси трясла его за плечо.
Мальчик открыл глаза. С неба ливмя лило; викинги, ругаясь как тысяча чертей, пытались спасти сваленную в лодке добычу. Дождь ревел подобно водопаду. Олаф приказал срочно вычерпывать воду.
— Уйми дождь! — кричала Люси.
Глаза ее расширились от ужаса.
Джек прижал к себе сестренку. Все мысли у него словно улетучились. Он мог лишь молча глядеть на царящее вокруг опустошение. Отважное Сердце слетел к нему на колени и спрятал клюв Люси под мышку.
— Я ему понравилась, — заявила девочка.
Джек подумал про себя, что, скорее всего, ворон просто пытается отыскать место посуше, но вслух этого, конечно, не сказал.
— Ну конечно же понравилась. Он же прилетел защищать тебя.
Люси слабо улыбнулась брату. Вода доходила ей почти до колен. Еще немного — и они потонут.
— Ты! Бард! Да сделай же что-нибудь! — завопил Олаф.
Джек зажмурился и отчаянно попытался дотянуться до жизненной силы. Но могущество земли грубому велению не подвластно. Джек старался, старался изо всех сил, но ливень по-прежнему грохотал во всю мочь, а вода медленно, но неуклонно поднималась все выше и выше. Как бы споро ни работали воины, за дождем они явно не поспевали. Корабль был настолько полон, что с трудом держался на плаву: каждая новая капля приближала его неминуемую погибель.
И вдруг, когда уже казалось, что все кончено, — дождь разом перестал. Воины лихорадочно вычерпывали воду. Очень скоро ее уровень понизился до дюйма грязной жижи, что привычно хлюпала под промокшими насквозь башмаками. Небо по-прежнему затягивали облака, но в самом его центре — прямо над головой — сиял просвет: крохотный клочок синевы, словно знак того, что они не вовсе отрезаны от солнца.
— Ты нас чуть не утопил! — ревел Олаф, пиная отсыревшую кипу тканей. — Чуть не половину всей добычи сгубил!
Викинг бушевал и ругался; корабль зловеще раскачивался.
— Ишь, раскапризничался, — шепнула Люси.
Прозвучало это так неожиданно, а вместе с тем настолько в самую точку, что Джек так и покатился со
