Ётунский фьорд… Корабль вошел в устье: вода была глубока и темна. Вдалеке, в противоположном конце залива, возвышалась закованная льдом гора. В утесах по обе стороны фьорда кишмя кишели моевки, чистики, тупики, бакланы и чайки. К скалам прилепились тысячи гнезд, воздух звенел от птичьих криков. Высматривая добычу, в безоблачном небе лениво парили орланы. Вода же буквально бурлила рыбой: тут были и треска, и пикша, и палтус, и лосось…
— На границе миров всегда так, — заметил Руна.
— Не понимаю, — признался Джек.
— Мы покидаем Срединный мир и вступаем в Ётунхейм. Здесь жизненная сила — мощнее всего. Иггдрасиль обвивает границу одной из своих веток.
— Я ничего не вижу.
— А ты постарайся.
Так что Джек послушно ушел на нос и попытался нащупать поток жизненной силы. Поначалу он и впрямь ничего не видел. Птичий гвалт сбивал его с толку, да и хриплое пение Эрика Красавчика делу отнюдь не способствовало. Джек боялся, что, чего доброго, по нечаянности вызовет туман или, того еще хуже, проливной дождь. Он и сам толком не знал, что делает.
«Явите себя, живые силы земли и неба Покажите мне ваши морские дороги. Развернитесь листом, сверкните на солнце, наполните воздух музыкой».
Джек понятия не имел, откуда взялись эти слова. Они просто были — искрились и переливались повсюду вокруг. Воздух сгустился, точно мед, вода взбурлила.
Повсюду были корни. Они змеились везде, куда ни глянь, утягивая в зеленые глубины солнечный свет. Рыбы проплывали сквозь их извивы и кольца. Корни устремлялись ввысь и, вырываясь на воздух, превращались в ветви. Выпускали листья — подобных листьев в Срединном мире вовеки не видывали. Листья сияли зеленью и золотом, птицы укрывали среди них свои гнезда.
Это было уже слишком. Видение было таким ярким и грозным, что долго не выдержать. Голова у Джека закружилась, и он упал. Очнулся мальчик, почувствовав, что Руна поднес к его губам мех с водой. Олаф опустился рядом с ним на колени:
— Что ты сейчас делал?
— Я… э… — Джек поперхнулся водой.
— Он взывал к Иггдрасилю, — объяснил Руна.
Джек сел. Эрик Красавчик, Свен Мстительный и прочие сбились в кучку на противоположном конце корабля — явно перепуганные до полусмерти. Отважное Сердце, устроившись на мачте, как на жердочке, ликующе ворковал. Его, по всей видимости, близость Иггдрасиля нисколько не тревожила.
— Руна сказал, что жизненная сила здесь ощущается особенно мощно и мне стоит попробовать ее увидеть, — пробормотал Джек.
— Не вздумай пробовать снова, — предостерег его Олаф. — Мы услышали, как ты запел. В воздухе послышался гул крыльев. Я уж было подумал, на нас дракон летит. Тут море взбурлило, и Свен решил, что это морской змей. Я знаю, ты к таким вещам привык, но мы, обыкновенные смертные, их не жалуем.
— Простите, — покаялся Джек.
— Это я во всем виноват, — вмешался Руна. — Он еще не обучен и, того и гляди, переусердствует.
— Например, обреет королеву наголо. Вообще-то отличная шутка вышла! — Олаф улыбнулся. — Ты — отменный скальд, и, если мы уцелеем, надеюсь, сложишь еще немало прекрасных песен.
— Я тоже умею слагать стихи, — вскинулась Торгиль. — Если захочу…
— Ты?! Не смеши меня, девочка! — отозвался Олаф. — Все знают: женщины слагать стихи не умеют. Это — мужское дело.
— Я умею все то же, что и мужчины! — завопила Торгиль.
— Ты — храбрая воительница и в один прекрасный день станешь великим берсерком. Но не требуй луну с неба.
— Я могу слагать стихи, могу! Не смей надо мной смеяться!
— Да лучше я посмеюсь, чем выброшу тебя за борт, — предостерег Олаф.
Голос его зазвучал тихо и ровно — верный признак приближающейся опасности. Торгиль тут же перестала спорить и снова взялась за руль, со своего места бросая на Джека ядовитые взгляды.
По мере того как они углублялись в Ётунский фьорд, птицы и рыбы, кишмя кишевшие в устье, исчезали. Джек заметил одну-единственную семгу: рыбина выпрыгнула из воды за мухой. Ну и здоровенная же! По спине Джека побежали мурашки. А еще он слышал нечто — может, шум ветра в кронах? — легкий, мимолетный отзвук, слишком слабый, чтобы понять, что это.
— Странно тут, — поежился мальчик.
— Это потому, что мы в Ётунхейме. — Голос Руны, и без того негромкий, звучал едва слышно.
— Как, уже?
— Мы пересекли границу между мирами. Вот они, — старый воин указал на лес, на горы и на фьорд, — в этом месте как дома. А мы здесь чужие. За тобой следят — вот что ты чувствуешь.
«Ох, лучше бы Руна этого не говорил», — подумал Джек.
Вот теперь он и впрямь ощущал чужое внимание, сосредоточенное на корабле. Деревья словно насторожились. Горы подступили ближе — но ведь не могли же они сдвинуться с места! Или все же могли? Из-под опавшей хвои и зарослей можжевельника за пришлецами наблюдали зоркие глаза. Хотя нет, глаз Джек не видел, но знал: они тут, рядом.
— Мы им не по душе, верно? — спросил он.
— Ну, когда они вторгаются в наш мир, мы их тоже не очень-то жалуем, — отозвался Руна. — По счастью, тролль в нашем мире куда слабее, чем в своем собственном. В противном случае это зубы Эрика Красавчика сейчас украшали бы грудь ётуна, а не наоборот. Золотую Щетину на его родной земле мы в жизни не словили бы.
— То есть ты хочешь сказать, что здесь слабее мы?
— Да, — кивнул Руна.
А корабль углублялся во фьорд все дальше и дальше. Увенчанные снегом горы, что Джек заметил еще из устья, теперь казались гораздо выше. Воздух над ними мерцал переливчатым, неверным светом.
— Вот там и живет Горная королева, — промолвил Олаф, неслышно подошедший сзади. — Мать Фрит.
— А кто был отцом Фрит?
— Да какой-то бедолага. — Олаф отмахнулся. — А может, великий герой… Я ничего о нем не знаю. Он давным-давно умер.
— А ётуны живут долго, — добавил Руна.
— Но с какой стати смертному жениться на тролльше? — полюбопытствовал Джек.
Олаф и Руна переглянулись.
— О выборе тут речи не идет, — объяснил Олаф. — Тролльи девы отлавливают себе мужей как дичь. Они, понимаешь ли, сильнее и выше ростом. И обычно находят себе симпатичного увальня.
— «Увальнями» называют троллей-мужчин, — пояснил Руна.
— Но порою девы не прочь раздобыть людоеда или даже смертного — из тех, что покрупнее.
— Вроде… тебя? — спросил Джек, глядя на Олафа.
Великан поморщился.
— Ну, я-то этой участи избежал, правда, лишь благодаря небывалой удаче. А вот Ивару повезло меньше. Мы с ним рыскали в здешних краях, пытались отыскать гномью кузню и, если счастье нам улыбнется, золотишком разжиться. Ётуны устроили на нас засаду. При попытке прорваться я свалился с утеса и плюхнулся в озеро. Тролли подумали, что я утонул, а вот Ивара сцапали. Горная королева заперла его у себя в пещере.
— То есть поймала его не Фрит, а ее мать, — уточнил Джек.
К тому времени Горная королева уже отчаялась подыскать дочке мужа. Ни один увалень не желал иметь с Фрит дела. Равно как и людоеды, и гоблины. Конечно, Горная королева могла вынудить их к согласию пытками, но, согласитесь, для брака это начало неважное.
