– Ну, это у них повсеместно. Я, пожалуй, пойду – как-то все это скучно. Такое впечатление, что местные просто не знают, как надо веселиться. Кто-то сказал им, что надо вот так, – они и рады стараться…
Стало смеркаться.
Над площадью поплыл сладковатый запах ортисового сока. Многие горожане шатались и держались за стены, а некоторые уже лежали на земле, закатив глаза.
С помоста продолжали славить всемогущество повелителей, что-то выкрикивать и швыряться останками шестилапых. Ритмично громыхали барабаны…
Когда стемнело, устроили огненное представление. Три десятка горожан с факелами обошли внутреннюю площадь кругом. Люди танцевали и пили тайком припасенную ортисовую настойку. В паучьих городах смертоносцы неодобрительно смотрели на нее: многие, пристрастившиеся к соку ортиса, пропадали навсегда. Впрочем, сегодня все было можно.
Всеобщее веселье утихло только глубокой ночью, оставив после себя клочья праздничных нарядов и хитиновое крошево.
Пещерники ушли с торжества гораздо раньше. Оно показалось им скучным и вымученным. Свободные люди песков веселились сами, когда у них было для этого настроение, и не нужно было властью Правительницы назначать специальный праздник.
Были дни, когда сложившиеся за многие дожди традиции влекли пещерников на улицы, в общие пещеры, для танцев и бесшабашного веселья. Как тот же День Первого Дождя, например.
Но на этих праздниках дети не носили головы убитых врагов. Никогда.
Праздник еще был в разгаре, когда командиры пещерников, Каверра и Редар, прибыли в дом Управителя на второй уже военный совет. И сам Повелитель, и люди прекрасно понимали, что сейчас они выиграли у муравьев время – разгромили армию противника, сохранив свою. За всю войну союзникам впервые представлялась уникальная возможность уничтожить врага в его логове. Пока шестилапые будут растить новое войско, лучшие из лучших воинов пустыни должны наведаться в степь. Там стоит обнаруженный еще Редаром муравейник – дом рыжих тварей, то самое место, откуда они черпают свои силы, откуда начинаются все их кровавые набеги.
Вспомнив старое предание, еще времен войны со смертоносцами, Айрис назвала смельчаков, что отправятся в логово врага, красивым и звучным словом «рейдеры». Так в свое время именовались отряды специально обученных людей-охотников, которые выслеживали и убивали одиночных смертоносцев. Слова «рейдер» и «рейдерный отряд» остались в памяти людей. Теперь Правительница решила возродить их.
Редар был уверен, что сможет отыскать муравейник:
– Муравьиную тропу в холмах найти довольно легко. В паре сотен перестрелов от нее я тогда еще приметил холм с лысой, вылизанной ветром верхушкой. А на той стороне, рядом с тропой, тянется узкое ущелье, где я ночевал. Заблудиться невозможно! Только вот идти долго, а всю армию на шарах не перевезешь…
– Сколько? – коротко спросил Римал, потирая раненую ногу: в бою какой-то чересчур быстрый шестилапый успел полоснуть жвалами.
– От Серых скал – около трех переходов. Отсюда будет несколько меньше. Я тогда шел почти полный день, часть ночи и еще до самого вечера, пока не достиг холмов. А оттуда до муравейника – примерно треть дневного перехода.
– Да, путь неблизкий. Моим охотникам надо дать отдохнуть, – заметил Каверра.
Еще на прошлом совете решили, что каждый командир отберет из своей сотни лучших воинов, а Салестер – самых метких стрелков. Кенгар выбрал, в основном, опытнейших охотников своего старого отряда, Римал – тоже, Каверра, командир пустынников, взял бы только добровольцев, но вызвались опять почти все, и ему пришлось пережить немало неприятных мгновений.
Каждый хотел попасть в рейдерный отряд, и многие охотники, заслышав, что Каверра предпочел ему какого-нибудь соседского парня, впадали в ярость:
– Как? Ты взял Инлегга, а меня нет? Да он на прошлых дождях от сольпуги полночи бегал?
– Почему ты не выбрал меня? Что, если рыжие твари чуть-чуть оцарапали мне руку, то я теперь уже и не охотник?
В конце концов, страсти улеглись. Два десятка и один счастливчик был готов биться за новые земли с любыми тварями мира. Богвар и Кребус попали в их число, а вот Зинвал – нет, чем был страшно недоволен.
По три десятка взяли мастера охоты, полтора десятка юных пращников – Салестер. Всего в рейдерном отряде было чуть больше сотни человек, вместе с командирами и единственным жителем Долины – одноглазым мастером войны Велиманом.
Военачальники пока не решили, когда отряд выходит в свой опасный рейд, но понятно было, что медлить нельзя ни в коем случае. Разве что дать воинам немного отдохнуть, но не больше одного дня.
Айрис согласно кивнула седому пустыннику:
– Конечно, Каверра. Выспаться и набраться сил надо всем: дорога впереди – не из легких. Да еще неизвестно, что там… Может, там все кишит шестилапыми.
– Кишит, еще как… – вмешался Редар. – В тот раз они вокруг муравейника целыми толпами суетились. У меня аж в глазах зарябило. Тогда-то я не знал, что все они – рабочие.
– В этом и есть наш шанс, – подхватил Кенгар. – Судя по всему, большую часть рыжих солдат мы перебили, пока нарастут новые – минует несколько дней. Конечно, какая-то часть не пошла на Мерас, осталась охранять дом, но я не думаю, что их будет очень много. Если удастся застать их врасплох – охрану входов мы передавим быстро. Так, чтобы не успела подойти подмога.
Редар покачал головой:
– Подмога все равно явится, Кенгар. Вспомни, во время осады – стоило двум-трем шестилапым заметить нас, как в это место тут же начинали сбегаться остальные муравьи. На помощь. Мы все время удивлялись этому, многие считали, что у этих тварей есть друг с другом такая же ментальная связь, как и смертоносцев. Так что, как быстро бы мы ни перебили охранников, сигнал тревоги они передать успеют все равно.
– Да и пускай. Швырнем в каждый проход по три-четыре твоих заряда – и все. В узких туннелях и переходах бежать некуда, идут они, если верить опыту старых охотников, вниз под небольшим углом. Огненная смерть польется навстречу и сожжет любого муравья, который рискнет наружу полезть. Сколько у нас осталось зарядов?
– Готовых – штук семьдесят…
Редар мысленно представил, что в пещере высятся неровной горкой еще около ста двадцати недоделанных бомб. Надо только добавить орехового масла и вставить фитили.
Это была неправда. Их осталось всего семь штук. Да и то – не доделали их лишь потому, что не хватило масла на все заготовленные глинянки.
Хорошо, что смертоносцы не умеют считать. Больше двух ими воспринимается как «несколько»: три, четыре, пять – в общем, если можно представить в мыслях поодиночке. А дальше – уже «много». А много – очень неопределенное понятие. В пустыне это значило больше пяти, там вообще слишком мало всего, чтобы считать десятками. Даже людей. А вот пещерники говорили «много», когда речь шла о действительно большом количестве.
Но Редар родился и вырос пустынником. Семь, по его понятиям, это много. Так что пусть Младший Повелитель прочтет в его мыслях, что в Серых скалах еще мно-ого огненных зарядов. Сведения совсем не лишние – избавят союзника от многих опасных соблазнов.
– Семидесяти бомб нам хватит с головой. Сколько, ты говорил, входов в муравейник?
– Тогда было семнадцать, но…
– Да я помню: мураши использовали только восемь. Ну, пусть десяток, даже полтора. По четыре бомбы на каждый – и там не останется ничего живого. Остаток прибережем напоследок…
– Ну, хорошо, – подал вдруг голос Салестер. – Мы перебили охрану, закидали огненными зарядами проходы, выжгли все на полперестрела вглубь. Что дальше?
