ТРАНТОР – К середине Междуцарствия Трантор был лишь тенью. Среди колоссальных руин
обитало небольшое сообщество фермеров…
ENCYCLOPEDIA GALACTICA
Ничто никогда не сравнится с оживленным космопортом вблизи столичного города
густонаселенной планеты. Там на мощных опорах покоятся огромные машины. А если удачно
выбрать время, то можно увидеть грандиозное зрелище опускающегося на покой гиганта или еще
более потрясающую картину все более и более стремительного удаления стального шара. Все
происходит почти бесшумно. Движущей силой является спокойный натиск нуклеонов, стремящихся к
более компактной расстановке…
Вышеописанное справедливо для девяноста пяти процентов общей площади, занимаемой
портом. Целые квадратные мили отведены для машин, людей, их обслуживающих, и компьютеров,
служащих как тем, так и другим…
Только пять процентов порта отдано потокам людей, для которых это место является просто
остановкой на пути ко всем звездам Галактики. Лишь немногим, какие-нибудь безымянным умникам,
придет в голову помедлить и поразмыслить над технологическими уловками, скрепляющими
звездные пути. Некоторые из них могли бы почесать в затылке при мысли о тысячах тонн
снижающейся над ними стали, которая лишь издали выглядит не слишком внушительно. Ведь какой-
нибудь из этих циклопических цилиндров мог бы, к примеру, сойти с направляющего луча и
разбиться в полумиле от ожидаемой точки посадки – скажем, упасть прямо на стеклолитовую крышу
зала ожидания, оставив только органический пар и измельченные фосфаты там, где только что
суетились многие тысячи людей.
Такого, однако, никогда не случаится, пока работают системы безопасности; и дольше одного
мига над такой возможностью стал бы размышлять только человек, страдающий тяжелым неврозом.
Тогда о чем же они думают? Ведь это не просто толпа. Это целенаправленная толпа.
Вездесущая цель витает повсюду, накаляя атмосферу. Выстраиваются очереди, родители опекают
детей, аккуратными грудами движется багаж – все куда-то стремятся.
Теперь представьте себе полную изоляцию одной души, одной из частиц этой донельзя
целенаправленной толпы. Она не знает, куда идти, и в то же время совершенно отчетливо чувствует
необходимость отправиться куда-либо, куда угодно! Точнее, почти куда угодно!
Даже без помощи телепатии или иных мудреных методов поддержания контакта между
сознаниями вся эта шумная атмосфера с ее неосязаемой деловитостью повергала в отчаяние.
Повергала? Да что там! Заливала, захлестывала отчаянием – выше головы!
Аркадия Дарелл, одетая в чужое, нелепое платье, стоя на чужой, нелепой планете в нелепой
ситуации из словно бы даже чужой жизни, искренне мечтала о безопасности материнского чрева.
Впрочем, она не осознавала, что ее желание заключается именно в этом. Она знала только, что
главной опасностью являлась сама открытость распахнутого перед ней мира. Она мечтала об
укромном местечке где-нибудь в глухом закоулке Вселенной, куда никто никогда не заглянет.
И вот она стояла так – четырнадцати с небольшим лет, исстрадавшаяся на все восемьдесят,
перепуганная как пятилетняя.
Который из сотен незнакомцев, протискивавшихся мимо нее – буквально протискивавшихся,
иногда задевая Аркадию, – был Вторым Установителем? Который из незнакомцев, вместо того, чтобы
помочь, мог немедленно уничтожить ее за преступное знание, за уникальное знание: знание о том, где
находится Второе Установление?
Чей-то голос обрушился на нее громом. Вместо вопля ее горло исторгло едва слышный взвизг.
– Слушайте, барышня, – произнес голос раздраженно, – вы берете билет или просто так стоите?
Тут Аркадия впервые осознала, что стоит перед билетным автоматом. В него следовало
вложить банкноту, которая незамедлительно исчезала из виду, затем нажать кнопку нужного
направления – и появлялся билет, вместе со сдачей, отсчитанной никогда не ошибающимся
электронным сканнером. Все это было вполне обыденным делом, и стоять перед автоматом пять
минут действительно казалось никчемной тратой времени.
Аркадия просунула в щель двести кредитов и вдруг заметила кнопку с надписью 'Трантор'.
Трантор, мертвая столица мертвой Империи – планета, где она родилась. Словно во сне она надавила
кнопку. Ничего не произошло – только замигали красные цифры: 172.18 – 172.18 – 172.18…
Это означало недостающую сумму. Еще двести кредитов – и навстречу ей вылетел билет.
Стоило ей коснуться билета, как он отделился, а за ним посыпалась сдача.
Она сгребла ее и побежала. Краем глаза она заметила, как стоявший позади человек продвинулся
вперед, торопясь подойти к машине. Аркадия проскользнула сбоку и даже не обернулась.
Бежать все равно было некуда. Все вокруг были ее врагами.
Плохо сознавая происходящее, она разглядывала плывшие в воздухе гигантские сияющие
надписи: 'Стеффани', 'Анакреон', 'Фермус'…; одна даже возвещала 'Терминус', и Аркадию
потянуло туда, но она не посмела…
Уплатив пустяковую сумму, она могла бы взять напрокат уведомитель, который настраивался
на любое заданное направление и, будучи положен в кошелек, просигналил бы ей за пятнадцать
минут до отлета звуком, недоступным постороннему слуху. Но увы, такие устройства предназначены
для людей, чувствующих себя в безопасности, людей, которые могут позволить себе помедлить.
И тут, пытаясь озираться по обеим сторонам одновременно, она налетела головой прямо на
чей-то живот. Она услышала изумленный выдох и смешок, и чьи-то пальцы опустились на ее руку.
Она отчаянно извивалась, но духу у нее хватило только на какое-то сдавленное мяуканье.
Поймавший ее человек, выжидая, крепко держал ее. Постепенно Аркадия пришла в себя и
ухитрилась его разглядеть. Он был довольно упитан, маленького роста. Волосы его, белые и пышные,
были зачесаны назад, что придавало ему помпезный вид, совсем не вязавшийся с круглым и румяным
лицом, прямо-таки кричавшим о крестьянском происхождении.
– В чем дело? – сказал он наконец с откровенным и веселым любопытством. – Ты выглядишь
напуганной.
– Сожалею, – обалдело пробормотала Аркадия. – Мне надо идти. Извините.
Абсолютно не обратив на эти слова внимания, он продолжал:
– Осторожнее, девочка, ты выронишь свой билет.
Он взял его из не оказавших сопротивления пальцев и осмотрел с довольным видом.
– Так я и думал, – сказал он и вдруг заорал словно бешеный бык: – Маммашша!
Рядом с ним немедленно оказалась женщина – еще более малорослая, еще более кругленькая,
еще более румяная. Она намотала сбившийся седой локон на палец, чтобы водворить его обратно под
давно вышедшую из моды шляпку.
– Папа, – сказала она с упреком в голосе, – ну почему ты так орешь в толпе? Людям кажется,
что ты сошел с ума. Или ты думаешь, что находишься у себя на ферме?
Она солнечно улыбнулась безучастной Аркадии и добавила:
– У него манеры, как у медведя. Папа, отпусти девочку. Как ты себя ведешь? – заметила она
