– Значит, вы утверждаете, будто они обладают ментальной силой, достаточной для
распространения их власти на группу планет, и одновременно физически беспомощны?
– Относительно беспомощны. Они в состоянии защитить себя от соседей, пребывающих в
упадке. Но против возрождающейся мощи Мула, с ее опорой на зрелую атомную экономику, они
устоять не могут. Иначе зачем им, начиная с самого их основателя Хари Селдона, нужно было так
тщательно скрывать свое местонахождение. Ваше собственное Первое Установление не делает
секрета из своего существования, не делало и раньше, триста лет назад, когда представляло собой
единственный беззащитный город на одинокой планете.
Гладкие черты смуглого лица Притчера искривились в саркастической усмешке.
– А теперь, когда вы завершили свой глубокий анализ, не хотите ли получить список всех
королевств, республик, штатов и диктатур любого сорта в политической пустыне тех краев, которые
соответствуют вашему описанию и вдобавок еще нескольким важным факторам?
– Так значит, вы уже размышляли над тем, что я сказал? – Чаннис ничуть не утратил
нахальства.
– Здесь, в заметках, вы этого, естественно, не найдете, но мы разработали подробный перечень
всех политических единиц Противолежащей Периферии. В самом деле, неужто вы полагали, что Мул
будет действовать совершенно вслепую?
– Что ж, тогда, – голос молодого человека приобрел энергию, – как насчет Олигархии Ределла?
Притчер задумчиво потрогал себя за ухо.
– Ределл? О да, полагаю, что я знаю о нем. Но они ведь не на Периферии? Мне кажется, они
находятся почти на трети пути к центру Галактики.
– Да. Ну и что?
– Имеющиеся у нас архивы помещают Второе Установление на другом краю Галактики.
Космосу ведомо, что больше нам не за что уцепиться. Но зачем вообще говорить о Ределле? Его
угловое отклонение от радиуса Первого Установления составляет всего сто десять – сто двадцать
градусов, но никак не сто восемьдесят.
– В архивах говорится и о другом. Второе Установление было основано у 'Звездного Предела'.
– Подобное место в Галактике никогда не было обнаружено.
– Потому что это было местное название, в дальнейшем, для большей секретности,
сохраняемое в тайне. Или, может быть, специально изобретенное Селдоном и его группой. По- моему,
между 'Звездным Пределом' и звездой Ределл есть некая связь.*) Вы так не думаете?
– Расплывчатое сходство в звучании? Этого мало.
– Вы когда-нибудь там бывали?
– Нет.
– Но он упоминается в ваших заметках.
________________________________________________
*) В оригинале аналогичная игра слов: 'Star's End' и 'Tazenda' (прим. перев.)
– Где? О да, но это была просто остановка для того, чтобы запастись провизией и водой. На
этом мире явно не было ничего примечательного.
– А вы садились на главную планету? Там, где центральное правительство?
– Вероятно. Точно я не могу сказать.
Чаннис некоторое время размышлял под пристальным, холодным взором Притчера.
– Не согласитесь ли вы на несколько минут взглянуть вместе со мной на Линзу?
– Разумеется.
Линза была, возможно, самым необычным устройством на межзвездных крейсерах нового
времени. В действительности она представляла собой сложную вычислительную машину, которая
могла отображать на экране блистание ночного неба в любой данной точке Галактики.
Чаннис установил указатели координат, и освещение стен пилотской рубки отключилось. В
тусклом красном сиянии пульта управления Линзой лицо Чанниса отсвечивало бордовым. Притчер
сел в пилотское кресло, скрестив длинные ноги. Голова его терялась в полумраке.
По мере завершения расчетов на экране медленно появлялись световые точки. Наконец они
расположились ярко и кучно, отображая обильные группировки звезд близ Центра Галактики.
– Это, – пояснил Чаннис, – зимнее звездное небо, каким оно предстает с Трантора. Данный
важный момент, насколько мне известно, пока не учитывался в ваших поисках. А ведь мы должны
ориентироваться на Трантор в качестве исходной точки. Трантор был столицей Галактической
Империи. И даже более в научном и культурном смысле, нежели в политическом. Следовательно,
смысл описательного имени любого объекта в Галактике должен анализироваться, исходя из
ориентации на Трантор – в девяти случаях из десяти. Припомните в этой связи, что хотя Селдон и был
родом с Геликона, поближе к Периферии, его группа работала на самом Транторе.
– Ну и что же вы стараетесь мне показать? -размеренный голос Притчера ледяной струей
ворвался в нарастающий поток энтузиазма его собеседника.
– Карта это пояснит. Видите темную туманность?
Тень руки Чанниса упала на экран, усеянный блестками звездных скоплений. Указательный
палец уперся в крошечное пятнышко мрака, казавшееся дырой на искрящейся световой ткани.
– Стеллографические каталоги именуют ее Туманностью Пелота. Следите за ней. Я начинаю
увеличивать изображение.
Притчеру и раньше приходилось видеть чудесное зрелище увеличения изображения Линзой. И
у него при этом всегда захватывало дух. Это походило на обзорный экран звездолета, мчащегося, не
входя в гиперпространство, сквозь толчею звезд Галактики. Звезды расходились перед ними, словно
покидая единый центр, летели навстречу и падали за край экрана. Одиночные огоньки становились
двойными, потом шарообразными. Туманные пятна распадались на мириады искр. Иллюзия полета не
прекращалась.
Чаннис прямо по ходу дела продолжал:
– Обратите внимание, что мы движемся вдоль прямой линии от Трантора к Туманности
Пелота, так что на деле мы по-прежнему смотрим на конфигурацию звезд как бы с Трантора.
Вероятно, из-за гравитационного отклонения света имеется небольшое расхождение. Я не владею
математикой в такой степени, чтобы его учесть, но уверен в незначительности эффекта.
По экрану расползалась тьма. Скорость увеличения стала замедляться. Звезды, нехотя
расставаясь с экраном, скользили к его краям. Сразу за сияющими кромками туманности резко
вспыхивала сверкающая вселенная звезд, как бы знаменуя тот свет, который был просто скрыт
клубами поглощающих атомов натрия и кальция, заполнявших целые кубические парсеки
пространства.
Чаннис заметил снова:
– Жители данной части космоса именуют это 'Пастью'. Это важно, потому что такой облик
она имеет только при взгляде с Трантора.
Он указывал на прогалину в теле Туманности, в форме зубастого, ухмыляющегося рта в
профиль. Великолепие заполнявшего ее звездного света сообщало ей четкие очертания.
– Следите за 'Пастью', – сказал Чаннис. – Следите за 'Пастью' в области ее 'глотки', там, где
она сужается в узкую, прерывистую полоску света.
Вид на экране опять несколько увеличился. Туманность, отходящая от 'Пасти', затмила почти
весь экран, кроме указанной Чаннисом узкой струйки. Его палец медленно пополз по ней, пока та не
