— Либо возьми себя в руки, либо бросай все это, — выпалила она и, хлопнув дверью, укатила на запад.
Это была их первая крупная ссора, с потерей самообладания, с готовностью вот-вот разрыдаться и послать все к черту и заключительным «раз так, спи на кушетке, засранец».
Это доконало его. Он уже неделю как завязал, а раньше у него были заначки во всех комнатах. Одну бутылку, завернутую в полиэтилен, он даже держал в туалетном бачке. Так удобно иметь что-нибудь под рукой, если вдруг ночью замучает жажда. Приходилось съедать чуть ли не полтюбика зубной пасты, чтобы отбить запах.
Но теперь эта полоса была позади. Он вылил все спиртное в унитаз, а бутылки в студии Винсента запрятал от греха подальше на самую верхнюю полку. Один день, слава богу, проехали. Теперь надо продержаться завтра. А потом послезавтра. И так далее.
По крайней мере, в отличие от папаши, он нашел в себе силы дойти хотя бы до этой ступени.
И даже до этой приемной. И вот он сидит здесь, притворяясь, что читает старые журналы, и жалея, что не находится где-нибудь в другом месте. После того как он бросил пить, боль стала подступать волнами. Ему редко удавалось заснуть, каким бы уставшим он ни был.
Этот чертов ветеринар заставил его сдать анализы. Теперь он ждал результатов, как школьник отметки за контрольную.
Но лучше не зацикливаться, просто ждать и думать о другом, о том, что было.
Вспомнилась ночь, когда он выскочил из постели, разбуженный внезапным грохотом. В коридоре кто- то барабанил в дверь. Хелена в истерике кричала что-то сестре Макмерфи, которая пыталась ее успокоить.
Хелена с ног до головы была заляпана красной, зеленой и синей красками, но в тот момент никто не обратил на это внимания. За спиной Макмерфи появился мистер Гудли в своем голубом халате.
Сестра Макмерфи сразу взяла ситуацию под контроль. Приказы посыпались направо и налево. Гудли она отправила к телефону вызывать «скорую», Элизабет — присматривать за Хеленой, Виски — сопровождать ее в студию. Там они постарались привести Винсента в чувство.
Винсент лежал на полу и умирал. Волосы слиплись беспорядочными прядями, глаза закатились, руки судорожно царапали измазанную краской грудь.
Виски молился, чтобы «скорая» приехала поскорее. Макмерфи воткнула иглу Винсенту в руку и…
— Мистер Уокер!
— Да?
— Доктор Харрингтон готов вас принять.
— Спасибо.
Рак.
Внутри все прогнило.
Осталось шесть месяцев.
Может быть, год.
Но не больше.
Вот черт.
Элизабет в тот же вечер позвонила ему с Аранских островов. Их размолвка была забыта — слишком сильны были впечатления от первой съемки. Она была возбуждена, как ребенок, выбалтывающий свой самый сокровенный секрет. Сообщила ему, что они заказали два вертолета, чтобы быстрее перебираться с острова на остров. Похоже, Алан не мелочился, лишь бы все было снято так, как ему надо, и в нужные сроки. Она знала, что такие заказы попадаются нечасто, и старалась использовать эту возможность на все сто.
Виски был рад за нее, счастлив, что перед ней открывается будущее, пусть даже он сам недолго будет сопровождать ее на этом пути. Он шутил, пытаясь убедить себя, что то, что случилось с ним, не имеет значения. Не хотелось портить ей праздник. Да он и не мог бы сказать ей о раке сейчас, по телефону. Он боялся Разреветься. Лучше уж потом, когда она будет рядом.
Они говорили не меньше получаса, а потом еще минут пятнадцать произносили на разные лады «Я люблю тебя». Положив трубку, Виски решил съездить в город — просто для того, чтобы убраться прочь из дому, от Винсента, Хелены, Гудли, Макмерфи и двойняшек. Чтобы не надо было врать им всем.
В ту ночь он был в стельку пьян.
Где он был и что он делал, Виски не помнил. Однако теперь он находился у дверей дома и искал в карманах ключи. Найдя, он выронил их, и они затренькали вниз по ступенькам. Но в это время дверь открылась сама.
На пороге стоял безупречный мистер Гудли. Только его и не хватало! Уж он никогда не сделает ничего предосудительного. Непогрешимая личность. На пьяниц смотрит свысока.
«В его присутствии я чувствую себя никем», — успел подумать Виски, прежде чем упасть в ноги дворецкому.
Мистер Гудли сварил кофе, а Виски тем временем с плачем поведал ему о своих злоключениях. Потребность излить душу пересилила.
— Я знаю, Гудли, что должен просить у всех прощения.
— Вот это правильно, сэр. И не в последнюю очередь у своей супруги.
— Да. Но я заглажу свою вину перед всеми вами, честное слово!
— Лучше не все сразу, сэр. В данный момент самое главное — вернуться на правильную стезю. Тогда и мы все сможем помочь вам опять встать на ноги.
— Спасибо, Гудли!
— За что, сэр?
— Ну… вообще.
— Понятно, — сказал Гудли, тщетно пытаясь понять что-либо.
— А где Винсент?
— В своем кабинете.
— Как вы думаете, ничего, если я к нему зайду?
— Я полагаю, он будет в восторге, сэр. Я вас провожу.
Мистер Гудли провел его через гостиную, где у камина сестра Макмерфи (называть ее миссис Гудли ни у кого язык не поворачивался) читала Альфреду вслух. Маргарет, разумеется, сидела за своим карточным столом. Хелена и двойняшки отсутствовали. Виски приветствовал всех, проходя мимо.
— Как наш старый ворчун сегодня вечером, мистер Гудли?
— В прекрасном рабочем состоянии.
— Ему, наверное, осточертело его кресло?
— Слишком мягко сказано, сэр.
— Возможно, я смогу несколько приободрить его.
— Или он вас, — отозвался Гудли и продолжил: — Сэр, если у вас нет возражений, не могли бы вы разрешить мне сопровождать вас к мистеру де Марко? Вы меня очень обяжете. Все мои дела на сегодняшний вечер закончены, и я просто не знаю, чем себя занять.
— Как поживаешь, Винни? — произнес Виски в приоткрытую дверь библиотеки.
— Ба! Сдается мне, что это старина Джонни. Джонни, это ведь ты, я не ошибся?
— Да, это я. И мистер Гудли со мной.
— Я как раз думал о том, что надо поговорить с тобой, Джон.
— Я чувствую себя как школьник, которому директор собирается намылить шею. С чего бы это?
— Ты прекрасно знаешь с чего.
— Я уже исправляюсь.
— Хочется верить.
