— Согласен.
Бобби дважды постучал в дверь гостиной и тут же залился самыми натуральными слезами. У него это всегда здорово получалось. Мог вызвать их в любой момент по желанию. Подбежав к Мэгз, он обслюнявил всю ее блузку, рассказывая, в перерывах между рыданиями, сочиненную им историю. Мэгз взглянула на меня и поманила к себе. Думаю, именно тот факт, что я был бледен как полотно и трясся с головы до ног, убедил ее, что случилось действительно нечто серьезное.
Никогда больше я не видел Мэгз такой уравновешенной и трезвомыслящей, как в этот краткий промежуток времени. Она оставила нас на попечение Альфреда — или его на наше попечение — и отправилась на кухню посмотреть, что же вызвало такой переполох. Мы слышали, как она вскрикнула, а затем ее шлепанцы испуганно зашаркали в переднюю — она побежала вызывать «скорую».
После этого началось светопреставление.
Маргарет вызвала «скорую» и полицию и набрала телефонный номер театра, где ей сказали, что спектакль закончился двадцать минут назад. Тогда она позвонила в «Уайтс» — ресторан, куда Хелена с Винсентом собирались пойти после театра, — и оставила там для них сообщение. Покончив с телефоном, Мэгз направилась к Макмерфи.
Альфреда все происходящее совершенно не касалось. Он сидел, прихлебывая бренди и попыхивая сигарой, и витал в своем собственном мире. Я пошел к двери и в этот момент услышал чьи-то шаги на лестнице и вой сирен «скорой помощи». Мэгз спустилась вместе с сестрой Макмерфи и велела мне открыть дверь врачам и санитарам, пока они с Макмерфи оказывают помощь мистеру Гудли. Выглянув на улицу, я увидел, что автомобили жмутся к обочине, давая дорогу «скорой». В следующую секунду «скорая», взвизгнув тормозами, остановилась в маленьком мощеном дворике перед нашим домом. Из машины выскочили врачи в халатах и взбежали по ступенькам. Я показал им дорогу на кухню и поспешил за ними.
На кухне был сумасшедший дом. Макмерфи кричала врачам, чтобы они скорее тащили носилки и отвезли мистера Гудли в больницу. Мэгз, в чьей голове восстановился обычный хаос, восклицала, что приезд гостей — это приятная неожиданность, и закидала их вопросами — кто они такие, где живут и не сыграют ли они с ней в карты.
Бобби предложил свою помощь, в ответ на что ему велели взять пример с меня и не мешаться под ногами. Мы обосновались у подножия лестницы в передней, откуда могли наблюдать за происходящим, не боясь, что нас опять погонят прочь.
Только мы сели, как вдруг весь дом содрогнулся от жуткого вопля. Кровь от него леденела в жилах, внутренности буквально выворачивало, сердце разрывалось, пульс останавливался, барабанные перепонки лопались и стекла в окнах звенели.
Я бросился было в кухню, решив, что вопль летит оттуда.
Но я ошибся.
Он раздавался в гостиной прямо напротив нас.
За полуоткрытыми дверьми гостиной полыхало оранжевое сияние, и именно там кто-то кричал. Мы с Бобби подбежали к дверям и распахнули их.
Это было действительно страшно.
Посреди комнаты Альфред плясал какой-то невообразимо дикий танец, тщетно пытаясь сбросить лизавшие его языки пламени. Один из санитаров оттолкнул нас, кинувшись на помощь. Но было слишком поздно. Альфред упал с глухим стуком, прежде чем санитар успел добежать до него. В воздух поднялось зловонное облако серого дыма.
Скинув халат, санитар стал гасить с его помощью пламя. Вбежала Макмерфи в сопровождении второго санитара. Вместе они потушили огонь, но первый санитар, пытавшийся прощупать пульс у Альфреда, покачал головой. Он сказал, что Альфред перед тем, как упасть, схватился за сердце, и они заключили, что это был сердечный приступ.
Нас опять оттеснили в сторону.
На этот раз полиция.
Они прибыли одновременно с Винсентом и Хеленой. Винсент, начисто забыв о своей слепоте, бросился прямо в дом.
Непростительная оплошность.
Один из полицейских загородил ему дорогу.
Винсент остановился и посмотрел полицейскому прямо в глаза.
— Дайте мне пройти, молодой человек! — крикнул он. — Я живу здесь. Вот мой сын, — указал он на Бобби, стоявшего рядом со мной в прихожей.
— Вот черт! — вырвалось у Хелены.
— Вот черт! — воскликнул Винсент, осознав, что ведет себя совсем не как слепой.
«Вот черт!» — выругался я про себя, поняв, что теперь вся правда о шантаже выплывет наружу и Бобби предстоит пережить еще один удар.
Один из санитаров вдруг ринулся к «скорой» и так сильно толкнул нас с Бобби, что Мы повалились на пол.
— Господи боже! И старуха туда же! — воскликнул он.
Попутно он толкнул и полицейского, разговаривавшего с Винсентом, и тот непременно скатился бы по ступенькам, если бы Винсент вовремя не поймал его, инстинктивно протянув руку.
— Что происходит?! — закричала Хелена.
— У старушки разрыв сердца, — ответил санитар.
— У Маргарет?! Не-ет! Нет-нет-нет-нет-нет!!!
Хелена бросилась вверх по лестнице мимо Винсента, мимо полицейского, мимо меня, мимо Бобби, прямо в гостиную. Винсент, опомнившись, быстро последовал туда же, за ним — санитар и полицейский.
Я тоже хотел побежать за ними, но тут мне на глаза попался Бобби. Он стоял, спокойно отряхиваясь и постукивая пальцем себя по носу.
И криво ухмылялся.
Март — апрель 1980 года
«Ж» — Жопа
О господи, господи! Черт, черт, черт, черт!
Это Бобби.
Это он все подстроил.
Это было ужасно.
Действительно ужасно.
Я знал, что в следующий раз он убьет меня.
И очень скоро.
Он наверняка боится, что я выдам его. Не может не бояться. Он знает, что я ненавижу его. Никто не знал имени поджигателя — ни Хелена, ни Винсент, ни остальные.
Я знал, конечно, что теперь мне — полная жопа.
Я не хотел умирать.
Но кому я мог рассказать об всем этом?
Никому.
В эту ночь Бобби хихикал в своей постели.
Он спросил, не считаю ли я, что Винсент и Хелена выглядели очень смешно, когда увидели, что он наделал.
Хелена страшно плакала.
Точно так же, как я, когда погибли мои мама и папа, только еще сильнее.
