Белецкого, в котором в последнее время проснулась подозрительность, а не взорвётся ли блок питания при зарядке к чертям собачьим, Карлаш только развёл руками, и напомнил о том, что кто не рискует…
…Того не хоронят в дубовом гробу, — закончил Белецкий мысль товарища, но разрешение на эксперимент дал. При условии, что издеваться будут только над блоком питания. Всё остальное пока побудет у Егора. Сашка с радостью согласился. Пока ему вполне достаточно было и этого. Хоть какое-то развлечение в нудных буднях учебки.
Ночь прошла как обычно, а утром штрафника Белецкого ждал сюрприз в виде персонального расписания занятий на сегодня, состоящего из одного слова:
'Испытание'.
За время нахождения в штрафбатовской учебке Егор стал подозрительно относиться ко всему, а особенно ко всяким мероприятиям, название которых начиналось с большой буквы. А тем более — продолжающимся целый день. Но делать было нечего, и бывший лейтенант потопал по зелёной линии навстречу неизвестности.
Зелёная линия привела его в до боли (как в переносном, так и в прямом смысле) знакомый тренажёрный зал, к ставшему уже почти родным скафу-тренажёру. Влазя в скаф, Белецкий напряжённо размышлял, какую виртуальную пакость с реальными последствиями можно сделать человеку, кроме 'зачёта по общефизической подготовке', и 'Фехтовального турнира'… Выходило что-то вроде комбинации этих предметов с 'матчастью'. Вот скаф был уже полностью надет, тестовая таблица прогнана… Егор приготовился к погружению в виртуальный мир.
Захват на поясе тихо щёлкнул, размыкаясь, и перед глазами загорелась надпись: 'Режим тренажёра отключен'. Тут же сменившаяся надписью 'штатный режим' и предложением следовать вдоль зелёной линии. 'Да. Вот что уж умеют делать хорошо организаторы местного учебного процесса — так это удивлять', — думал Белецкий, шагая вдоль зелёной линии, и одновременно размышляя, куда бы она могла его привести.
Линия привела его к пустынной заснеженной вертолётной площадке, на которой сейчас не было ни вертоджетов, ни людей. Только у края площадки застыл одинокий силуэт рыси, так же, как и Белецкий, упакованной в скафандр. Егор не стал даже посылать запрос, чтобы установить личность рыси, а точнее рыся, а, подойдя поближе, бросил своему напарнику: 'Привет, Пантелей!'. И действительно: кто ещё мог ожидать его здесь? Предположения Егора подтвердились, когда он услышал ответное насмешливое приветствие: 'И тебе не хворать, начальник'
По мнению Белецкого встреча с Рысем могла означать только одно: Что испытание будет совместным с Пушистиком (или, поскольку от руководства учебкой можно было ожидать чего угодно — Пушистик мог сегодня играть ПРОТИВ своего напарника).
— Ну что, готов к Испытанию? — раздался знакомый голос из внешних динамиков рысиного скафа.
— Всегда готов, — буркнул Егор, оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь подвоха.
— Тогда делай, как я, — при этих словах Рыся ближайшая к собеседникам часть ограждения расположенного рядом эвакуационного тоннеля резво поднялась вверх, осыпав напарников тысячами мелких искрящихся снежинок. Взору Егора открылись два закрытых диафрагмами колодца с уже натянутыми тросами. Пантелей подошёл к одному из колодцев, и, хитро изогнувшись, встал на задние лапы, прислонившись к тросу спиной. Раздался тихий щелчок.
— Ну, чего встал? — прикрикнул на напарника Рысь, надо сказать, смотревшийся в этой позе довольно нелепо.
Егор быстро подошел к второму тросу, и прижался к нему спиной. Снова раздался щелчок, и скаф доложил, что есть захват троса эвакуатора. 'Если это Испытание, — то вроде бы я его уже проходил. И прошёл' — мрачно подумал Белецкий, готовясь к тому, что сейчас диафрагма под ногами разойдётся и…
Диафрагма не подвела его ожиданий. Егор ухнул в колодец, успев увидеть краем глаза, что рядом то же самое произошло и с Пантелеем.
Сегодня момент, когда Остров закончился, и началось открытое пространство, был виден яснее, чем прошлый раз, благодаря какому-никакому — но свету, пробивавшемуся сквозь серые клубящиеся облака, в которых пока и проходил спуск. То есть падение. Рядом то проявлялся то снова растворялся в серой каше угольно-чёрный силуэт Рыся. На этот раз лететь было спокойнее — Егор знал, что ждёт его впереди. 'Могли бы, кстати, и в прошлый раз предупредить', — подумал он, ожидая, когда же тучи наконец закончатся, и можно будет увидеть землю.
Этот момент настал где-то на высоте двухсот — двухсот пятидесяти метров. Серая мгла внезапно сменилась стремительно приближающимся зимним чёрно-белым пейзажем. Разглядеть что-нибудь толком за оставшиеся несколько секунд до поверхности Егор так и не успел, и под радостный крик раскинувшего лапы в стороны Пантелея 'Я лечу-у-у-у-у!!!', человек и рысь провалились сквозь изображающую белые сугробы оптическую маскировку в глубокую чёрную шахту.
Дальше всё было, как в прошлый раз — толчок воздуха в грудь, отделение от троса, свободный полёт, приземление кувырком в кромешной тьме, и бег по красной линии. В конце которой Егора уже ожидал его пушистый напарник, упорно пытающийся почесать задней лапой за ухом. Дотянуться то лапой до того места, где под шлемом находилось ухо, скаф позволял, но вот с тем, чтобы добраться до уха, были проблемы. Увидав Белецкого, Пантелей бросил своё бесперспективное занятие, и смущённо пробормотав: 'инстинкты, будь они…', поднялся, и кивнул Егору на находящийся рядом подъёмник, сильно напоминающий тот, от которого Белецкий пятнадцать минут назад отцепился в тренажёрном зале. Разве что прикреплён он был не к полу, а к потолку.
— Становись.
Егор, пожав плечами, встал в нарисованный на полу круг. На поясе сомкнулся захват. 'Значит, Испытание всё же будет виртуальным' — сделал вывод испытуемый, — 'Но почему тогда оно проводится здесь, а не в тренажёрном зале?', — недоумённо подумал он, перед тем, как окружающий его мир погрузился во тьму. Скаф отключил наружные камеры по внешней команде…
— В наступившей полной темноте можно было ориентироваться только по косвенным признакам. Рывок, и ноги оторвались от пола… Ну, это понятно. В тренажёрном зале это происходит на каждом занятии. Вот только экзоскелет скафандра там создаёт нагрузки, маскирующие это движение…. Толчок. Скаф, а точнее, захват со скафом, начал двигаться. Судя по всему — вперёд… А вот это уже интересно. Наверху тренажёры не разъезжали по залу. Боковое ускорение. Слева… Теперь справа… Тренажёр маневрировал. Вообще, оказаться на самоходном тренажёре — почти то же самое, что оказаться на самоходной печке из сказки. Тренажёры, как и печки, предназначены отнюдь не для езды…
Петляние по подземельям продолжалось не очень долго. По субъективным ощущениям (часы как скафа, так и комма были отключены вместе с внешними камерами) — не больше десяти минут. После чего Белецкий почувствовал, что под ногами снова появилась опора. О том, что захват на поясе разомкнулся, Егору рассказал почти незаметный рывок, сопровождавшийся лёгким щелчком. Одновременно с отсоединением подвеса полностью отключились все системы скафа. А заодно вырубился и комм. Егор остался без связи, света, системы навигации и ещё кучи полезных мелочей, которых не замечаешь, пока они есть, но, как только они исчезают, оказывается, что без них очень плохо. Откинувшееся по внешней команде забрало шлема было последним приветом затерянному в абсолютной тьме человеку от организаторов очередного издевательства. Подумав, Егор одобрил это решение. Сам бы он долго сомневался, стоит ли разгерметизировать скаф — ведь в помещении, где он сейчас находился, вполне могло просто не оказаться воздуха. Или он мог быть отравлен.
Но до этого фантазия местных маньяков-садистов не дошла. Воздух был хоть и затхлый, но вполне пригодный для дыхания. Так что от сомнений на этот счёт Белецкий был избавлен. Теперь оставалось решить, что делать дальше. Почему-то об этом ему сообщить забыли. Вспомнив, что в подземелья под летающим Островом он спустился вместе с рысем-напарником, Егор предположил, что Пантелей должен быть где-то рядом. И если даже и он не знает, что делать, то всё равно вдвоём будет веселей. Егор прислушался. Звуков нее было никаких. Вообще. Так бывает очень редко. Особенно в подземельях, где гулкое эхо постоянно доносит до ушей попавшего в них человека какие-то шорохи, стуки, скрипы…
Но сейчас не было слышно НИ-ЧЕ-ГО. Рассудив, что Рысь, как представитель семейства кошачьих,
