студии.
Я огляделся по сторонам, ища что-нибудь, способное одолеть дверь, но, кроме висевшего в углу огнетушителя, ничего не увидел.
Однако Джен вышла передо мной и показала назад, туда, где мы скрывались.
В верхнем свете я разглядел штуковину, за которой мы прятались. Это была операторская тележка — тяжелая четырехколесная платформа для передвижения по съемочной площадке. В передней ее части находился прочный, похожий на стрелу крана кронштейн для крепления камеры.
Я улыбнулся. У нас появился таран.
Торопливо прокравшись обратно к тележке, мы сделали пробный толчок. Устройство было предназначено для того, чтобы гладко, без тряски и шума перемещать камеру во всех направлениях.
Мы обменялись улыбками. Клево!
Тележку мы нацелили так, чтобы кронштейн камеры угодил в самую середину двери.
Раз… два… — принялась отсчитывать Джен.
По счету «три» мы налегли на тележку своим совокупным весом. Спроектированная для быстрого передвижения, она бесшумно покатилась по гладкому полу, стремительно набирая скорость.
Вдруг секунд за пять до столкновения дверь открылась!
Я попытался остановить наш таран, однако чертова тележка вырвалась из рук и неудержимо неслась вперед.
В проеме с озадаченным видом стояла Мэнди, позади нее белело маленькое помещение.
— К-какого?..
Мэнди осеклась, когда тележка устремилась прямо на нее, но в последний момент совершила единственно разумное действие — захлопнула дверь.
Тележка ударила: резкий звук, словно машина на полной скорости сбила пустой металлический мусорный бак, эхом прокатился по обширному пространству. Дверь вмялась внутрь, приняв в себя стрелу камеры, как живот принимает кулак при сильном ударе под дых.
— Мэнди! — вскричал я, прыгая вперед.
Мы с Джен отчаянно потянули тележку назад, и дверь распахнулась наружу, а затем слетела с петель и рухнула на пол. Мэнди, стоявшая в маленькой комнате, ошарашено смотрела на нас с возвышения. Как я понял, дело было в туалете, и она вскочила на унитаз, чтобы спастись от неистовой тележки. Из сливного бачка доносилось успокаивающее журчание текущей воды.
— С тобой все в порядке? — крикнул я.
— Хантер? Какого черта ты…
— Некогда! — воскликнул я и потянул ее вниз.
Джен уже бежала назад через студию, прочь из круга служебного освещения, в темноту. Задевая за невидимые препятствия, рискуя споткнуться и загреметь, я тащил за собой ошеломленную Мэнди к большим скользящим сценическим дверям.
Позади слышались звуки суматохи, двери распахивались, в студию ворвался свет. Ничего, нам бы только добраться до вахты на главном входе, а еще лучше выскочить на улицу…
— Хантер! — вопила Мэнди, которую я тащил за собой, как мешок.
— Просто беги! — заорал я, пытаясь рвануть ее вперед, но она уперлась пятками так, что мне пришлось остановиться.
Я развернулся к ней лицом.
— Ты что делаешь? — вскричала она.
— Тебя спасаю!
Длившуюся вечность секунду она таращилась на меня, а потом со вздохом сказала:
— Ох, Хантер, какой же ты… вчерашний.
Потом мир взорвался ослепительным светом, в нас со всех сторон с жужжанием ударили лучи прожекторов.
— Ох, дерьмо! — услышал я возглас Джен. Полностью дезориентированный режущим светом, я закрыл глаза ладонью. Вокруг слышались звуки приближающихся шагов и катящихся металлических роликов.
Да уж, дерьмо, точнее не скажешь.
Глава тридцать первая
Из-за слепящей стены света послышался властный голос:
— Это и есть Хантер Брак, тощий белый малец, выглядящий так, словно у мамочки не хватает времени заняться его внешним видом?
Даже ослепленный и еле живой от страха, я возмутился этой в корне несправедливой оценкой. Если я был не в штанах из серого рубчатого вельвета и не в футболке цвета высохшей жвачки, то только потому, что нуждался в социальной невидимости.
— Это была маскировка, сами знаете!
— Знаем-знаем, — прозвучал с другой стороны более низкий голос лысого здоровяка.
— А это у нас кто? — спросил первый голос.
Я услышал звук катящихся по бетонному полу роликов, с болезненным любопытством разлепил веки и увидел, как из слепящего сияния грациозно выкатывается Мвади Уикерсхэм. Мне удалось приметить и другие фигуры, окружавшие нас, перекрывая все пути к отступлению. Из облака света выступили шоферская шапочка и ковбойские сапоги Футуры Гарамонда, который воззрился на ноги Джен.
— О, смотрите, — указал он на шнурки.
Среди похитителей распространился ропот узнавания.
— Точно, — подтвердила Мвади Уикерсхэм, глядя вниз с высоты своего увеличенного роликами роста. — Сама до этого додумалась, конфетка?
Джен покосилась на нее.
— Вы имеете в виду шнурки?
— О них мы сейчас и говорим. У Мэнди есть снимок. — Мвади кивнула, как величественная королева, выражающая одобрение подданным. — Хорошая работа.
— Хм, спасибо.
— Пойдем отсюда, — потребовал я, если, конечно, произнесенные высоким, срывающимся голосом слова могли быть восприняты как требование.
— Не раньше, чем договор будет подписан, — сказала, повернувшись ко мне, Мвади Уикерсхэм.
Я посмотрел на Мэнди и был награжден презрительным взглядом, какие она обычно приберегала для самых последних и назойливых лохов.
— П-погоди, — заикаясь, пробормотал я. — Какой договор?
— Величайшая сделка в моей жизни, Хантер. — Она вздохнула. — Почему бы тебе не совать нос не в свое дело и не портачить?
Мы расселись за одним из столиков псевдоресторана: Джен и я, Мвади Уикерсхэм, Мэнди и Футура Гарамонд. Еще несколько их приспешников стояли вокруг, почти неразличимые позади источников яркого света. Я приметил вспышку на серебряных волосах саркастической футуристки и различил знакомый силуэт лысого громилы. Их напряженные позы наводили на мысль, что уходить они не собираются. С нашего островка света казалось, будто подиум простирается во всех направлениях на мили, что создавало эффект важности нашего разговора.
— Так тебя не похитили? — спросил я Мэнди в третий раз.
— Поначалу, наверное…
Она взглянула на Мвади Уикерсхэм, словно ища помощи.
Уикерсхэм сняла темные очки, и я моргнул. Глаза у нее оказались зелеными, как у Джен, но более пронизывающими, тем паче что в ярких лучах киношных светильников они сузились до щелочек.
Она носила белую майку, потертые джинсы без лейбла с широким черным ремнем и цепь под золото
