— А до каких пор?
— Не знаю… Как получится.
Она изучающе побегала по мне глазами, как по непонятному зверю.
— Вы здесь как вообще? По контракту?
— Да. В университете…
— Один?
— В смысле?
— Наши люди еще есть?
— Довольно много.
— Ну, тогда еще ничего. Можно позавидовать.
Я влил в себя остатки пива. К горлу подступила отрыжка.
— Нет, я ничего плохого не имею в виду, — сказала она. — Замечательная страна, великая культура… Но ведь здесь невозможно стать своим!
— Невозможно, — согласился я.
— Здесь вы всегда будете… Как это… «Га…»
— Гайдзин.
— Да. На вас будут показывать пальцем. Над вами вечно будут смеяться. Вы будете белая ворона.
— Конечно.
— Ну вот, видите…
Она шумно выдохнула, вся обмякла и некоторое время сидела молча. Потом покачала головой:
— Хотя да, понятно… Не обратно же…
Длинная сережка в ее правом ухе хотела было поболтаться маятником — но стукнулась о щеку и обреченно повисла.
Вагонные динамики исполнили музыкальную заставку. Мягкий женский голос объявил о скорой остановке.
— Подъезжаем, — сказал я. — Мне выходить.
— Вы тут живете?
— Не совсем. Еще час на автобусе.
— И не расспросила ни о чем… Все про себя, да про себя…
— Ничего, в следующий раз.
— Конечно. Я вам визитку дам. Мужа.
Порывшись в сумочке, она протянула мне картонный прямоугольник. На нем значилось:
Ivan I. Zheludenko,
Shashido Chemical Research Institute,
Heterocycles Synthesis Lab.
— Вот адрес, — ткнула она пальцем в уголок, — вот телефон. Звоните.
— Обязательно, — кивнул я.
— Мы должны держаться вместе.
— Безусловно.
— А у вас визитка есть?
Я выразительно похлопал себя по всем карманам.
— С собой нет. Извините.
— Ну ничего. Напишите телефон, я вам позвоню.
Я потер лоб.
— Вы знаете, на днях переезжаю. Номер сменится.
— Тогда звоните вы нам. Мы еще долго здесь будем. Нам, скорее всего, контракт продлят. Хотя это не сто процентов — японцы такие непредсказуемые! Но мы надеемся.
— Желаю удачи, — сказал я, засовывая папуаса в сумку. — Разрешите…
Поезд уже тормозил.
Ее духи и туманы следовали за мной по перрону, карабкались по лестнице, дышали мне в затылок, когда я проходил выходной турникет, и отстали только на привокзальной площади, когда я побежал к отходящему автобусу. Вскочив на подножку, я обернулся и по-драконьи изрыгнул пивные испарения. Они смешались с выхлопным газом и повисли дымовой завесой.
В автобусе сидели бестолковые, непредсказуемые и злонамеренные люди, погрязшие в беспардонном любопытстве и косноязычной болтливости. Пройдя сквозь их недобрые взгляды, я уселся на самом заднем сидении. Автобус тронулся. Выпитое пиво плескалось в животе морским прибоем, отдавалось в голове и убаюкивало.
В окно кто-то поскребся. Я отодвинул занавеску и увидел цаплю. Она лихо гребла по воздуху жилистыми крыльями и радостно скалила клюв. Куцый хвост вертелся, как пропеллер, а тощие ноги работали брассом.
— Привет! — сказал я цапле. — Ты откуда?
— Из Хабаровска, — ответила цапля.
— Ну, и как там?
— Холодно! — Она поежилась на лету.
— А здесь не холодно?
— Не… Здесь погано!
— Погоди, — сказал я. — Какой еще Хабаровск? Сюда не летают цапли из Хабаровска!
— Раньше не летали, теперь летают. Теперь даже панды летают.
— Какие панды?
— Гималайские. Сам-то откуда?
— Из Черемушек.
— Оно и видно.
— Ты мне голову не морочь, — сказал я. — Цапли летают сюда с Филиппин. И не на зиму, а на лето. Из России сюда летают гуси-лебеди и жуки-носороги.
— А может, я носорог?
— Может… Вон здоровая какая…
— Это потому, что я чай пью.
— С пряниками?
— Ага.
— Куда летишь-то?
— В Гондурас.
— Зачем?
— За укропом. Полетели вместе?
— Не хочу, лети одна…
— Нет, вместе!
Цапля протаранила стекло, схватила меня клювом за шиворот и потащила наружу. Сначала я отбивался, потом застрял в окне. В живот впились острые осколки, я заорал, засучил ногами, задергался. Цапля царапала меня когтями, хлестала крыльями по роже и блеяла:
— Вме-е-е-есте!..
Кто-то хлопнул меня по колену. Я разлепил глаза. Надо мной стоял водитель.
— Приехали, — сказал он. — Конечная остановка.
Салон был пуст. За окном светились фонари автовокзала. Я взял сумку, заплатил за проезд и, пошатываясь, вышел. Отработанное пиво повлекло меня к уединенному строению с синей фигуркой на белом кафеле. Внутри ползали упитанные сверчки. Они важно шевелили усами и внимания на меня не обращали. В раковине спал жук-носорог. Я переложил его повыше, чтобы он не захлебнулся.
Вдоль тротуара выстроились белые «Тойоты» с зелеными огоньками. Сидящие внутри таксисты читали
