Берлогин, кривясь и морщась, пил сахалинское пиво.
— Здорово, земляки!
Рядом с нами стоял давешний плясун Миша.
— Здорово, казак, — сказал ему Берлогин. — Пива хочешь?
Миша покосился на банку.
— Не-е-е, — засмеялся он, как от хорошей шутки. — Такого не хочу.
— А ты какой казак, донской или кубанский?
— Я из вологодской филармонии.
— Что, вообще не казак?
— Вяколайнен моя фамилия. Какой я казак…
— А плясал грамотно!
— Да ну… Я вообще не танцор, я баянист… Но тут сказали, баян не нужен, а нужен
— Что это такое, кстати? — поинтересовался я. — Сколько раз слышал и до сих пор не пойму. Чисто японское слово.
— Леший знает, откуда они его взяли. Я им тогда по-всякому плясал, а они нос воротят: мол, не то. А как пошел вприсядку, сразу обрадовались: дескать, вот он, настоящий
— Нет, — сказал Берлогин, — не туристы. Эти ребята живут здесь. А я по бизнесу приехал.
— По автомобильному?
— Ага. Недавно занялся. Раньше медью промышлял. А еще раньше я был футболист.
— Иди ты! — поразился Вяколайнен.
— Форвард таранного типа. В хабаровском СКА.
— Надо же… А как вчера «Локомотив» с «Шинником» сыграл, не знаешь?
— Откуда… Днем бизнес, вечером пьянка, не до футбола. — Берлогин смял пустую банку и кинул в мусорный бак.
— Петя!!! — Рита стояла на той стороне площади и махала рукой.
— Быстро-то как, — удивился Короедов и взял меня за локоть. — Пойдем, поможешь. У тебя лицо интеллигентное. Мы минут на двадцать, — добавил он для Берлогина. — Встречаемся здесь.
Вслед за Ритой мы нырнули в служебный вход и попали в кабинет начальника, плотно сложенного мужчины средних лет, в белой рубашке без пиджака. Он встал из-за стола и вопросительно на нас смотрел.
— Здравствуйте, — сказал Короедов и поклонился. Я поклонился тоже. Начальник ответил наклоном головы и указал на два стула. Мы сели. Рита помахала нам пальчиками и исчезла в дверях.
— У нас к вам дело, — начал Короедов после церемонии обмена визитками. — Мы хотим познакомить вас с необыкновенно интересной певицей.
— С русской певицей? — поспешил уточнить начальник.
— Ну… — замялся Короедов. — В общем, да… В том смысле, что она поет на русском языке. Хотя, в принципе, может и на других. На английском может. Сможет и на японском, если очень понадобится. Мы ее научим.
— Понятно, — кивнул начальник.
— Дело вот в чем. Нас, русских людей, несколько смущает известный перекос культурного обмена в сторону чего-то такого, знаете, старинного… Ну вот, скажем, песни, которые пелись сто лет назад… Это интересно, конечно, — но это лишь одна сторона. А ведь публику должно волновать, что поется сегодня, не правда ли?
— М-м-м-м, — неопределенно помычал начальник.
— Эта певица очень популярна. Лучше ее вообще никого нет. Мы вам кое-что принесли, чтобы вы имели представление. Вот компакт-диск. Записан в Америке. Будет время, послушайте. Вот еще кассета…
— Как зовут певицу?
— Лайма Вайкуле. «Ра-и-ма Ва-и-ку-рэ».
Начальник наклонил голову набок и созерцал им же нацарапанные крючки.
— На русское имя непохоже.
— О, да вы хорошо разбираетесь! — поспешил польстить ему Короедов. — Дело в том, что она не совсем русская. Вообще говоря, она из Латвии. Но все русские люди считают ее своей.
Я важно покивал для пущей достоверности.
— Хорошо, — сказал начальник. — А чего вы, собственно, хотите?
— Мы хотим, чтобы она посетила Японию. И дала здесь несколько концертов.
Начальник кивнул. Короедов приободрился.
— Вы знаете, она уже один раз была в Японии. В девяностом году. Причем спела только одну песню на телевизионном шоу. Потом сказала в интервью, что горячо полюбила эту страну. Я уверен, она хочет приехать еще раз.
— М-м-м-м…
— Вы нас не поймите превратно. Заниматься всем этим будем мы. Выходить на ее менеджера, подключать спонсоров, заказывать рекламу, бронировать билеты, гостиницы, залы… От вас требуется только одно — официальное приглашение.
— Э-э-э-э-э…
— Ведь мы частные лица, к тому же иностранцы. Чтобы дали бизнес-визу, необходимо приглашение от организации. Вы столько лет уже приглашаете русских артистов — кого еще просить, как не вас?
— М-м-м-м…
— Конечно, один концерт можно будет дать здесь. У вас замечательный зал, много посетителей, налаженная реклама. Люди придут, вы не пожалеете, будет прибыль… А сейчас — только одну бумажечку. Дальше мы сами все завертим.
Короедов умолк и ждал ответа. Начальник положил перед собой чистый лист.
— Итак, — сказал он, — вы хотите, чтобы мы оформили приглашение для (он нагнулся над своими крючками)
— Совершенно верно. Нас интересует ваше принципиальное согласие или несогласие. Если вы согласны, то мы выходим на контакт с ее менеджером и договариваемся о сроках.
Начальник кивнул и что-то начирикал на своем листе.
— Хорошо, — сказал он. — Я свяжусь с вышестоящими инстанциями.
— А сами вы не можете это решить? — разочаровано спросил Короедов.
— Приглашение — слишком серьезный вопрос. Много всего нужно взвесить и обсудить. Позвоните через неделю.
— Договорились, — сказал Короедов со вздохом.
На улице он повеселел и радостно хлопнул меня по спине.
— Ничего-ничего! Все на мази… Я считаю, мы подали себя очень грамотно. Тут ведь самое главное — подать себя. Чтобы было понятно: за дело берутся серьезные люди, а не какие-нибудь козлы. Разговаривать надо хорошим японским языком, вежливо, не употребляя слов-паразитов… Ты на него пивным духом не дышал?
— Не, я в сторону…
— Правильно. А что не сразу, так это мы подождем. Ихний порядок тоже надо уважать, я так мыслю.
Берлогин сидел на лавочке с Вяколайненом и рассказывал ему о своей жизни.
— А за медь, — говорил он, — я даже сидел один раз в таиландской тюрьме. Народу там повидал всякого… Вот скажи, Миша, ты когда-нибудь видел живого трансвестита?
— Не… — простодушно мотал головой Вяколайнен. — Трансвестита не видел.
— А я с ним водку пил!
— Иди ты! — удивлялся Вяколайнен.
— Ей-богу, пил! — и Берлогин гордо выпячивал грудь. — Водку с живым трансвеститом!
