он нравится, вряд ли сочтут его подходящим примером для подражания. Но прочитав его, вы уже не сможете отмахнуться от поставленных им вопросов.
За литературой последовало кино. В 1960-х и особенно 1970-х годах возникает полуподпольная «голубая» кинематография, со своими собственными режиссерами ((Энди Уорхол, Пол Морисси) и звездами (Джо Даллесандро), показывающая геевскую жизнь изнутри, нарочито вызывающе и грубо, на грани порнографии. Одновременно, начиная с фильма Уильяма Фридкина «Мальчики в оркестре» (1970), по пьесе Марта Кроули, построенной как серия грустных исповедей, однополая любовь стала постоянной темой коммерческого кино. Стереотипность этих образов — «покажите мне счастливого гомосексуала, и я покажу вам веселый труп!» — вызывала бурные протесты гей-активистов, но эти фильмы помогали людям ощутить человеческие измерения однополой любви. Веское слово сказали и кинематографические классики, для которых гомосексуальность была личной проблемой, — Лукино Висконти (1906–1976), Пьер Паоло Пазолини (1922–1975), Райнер Вернер Фасбиндер (1946–1982) Дерек Джармен (1942–1994) и другие.
Художественные образы гомосексуалов были разными, часто политически и нравственно несовместимыми. Но именно их многообразие создавало эффект объемности. Это не был, как раньше, призыв «Пожалейте нас!» или «Полюбите нас!», а требование «Примите нас такими, каковы мы есть! Мы такие же разные, как вы!».
Одна культура, сама по себе, не может изменить общество. Освободительное движение геев и лесбиянок с самого начала включало в себя несколько разных течений. Во-первых, это было движение за сексуальную свободу, терпимость и признание своего права быть другими. Во-вторых, политическое движение за осознание себя как социального меньшинства, за равноправие и гражданские права. В-третьих, это идейное движение, выдвигающее определенные принципы организации общества и социально- нравственные ценности. В-четвертых, это особая субкультура, стиль жизни, язык, формы общения, искусство и многое другое.
Хотя движение было интернациональным, особенно широкий размах оно приобрело в США, самой богатой, но и самой культурно разнородной стране западного мира, в которой старые традиции борьбы за права культурных и религиозных меньшинств сталкивались с характерной для протестантского фундаментализма нетерпимостью. До Второй мировой войны американские геи и лесбиянки были разобщены и бессильны против полицейских репрессий и консервативного общественного мнения. В армии они увидели, что на самом деле их гораздо больше, чем было принято думать, и данные Кинзи это подтвердили, а послевоенная миграция в большие города облегчила им нахождение себе подобных.
Поскольку США — нация иммигрантов, любое этническое, религиозное или культурное меньшинство стремилось прежде всего создать собственную экологическую нишу, в виде более или менее компактного территориального сообщества или общины (слово community обозначает и то, и другое) себе подобных. Не были исключением и геи. Как только они становились видимыми и слышимыми, они сразу же создавали на месте прежних гетто своеобразные общины, где все были свои — и доктор, и юрист, и мебельщик, и архитектор, и портной, и парикмахер, и оптик, короче, вся сфера обслуживания. Это облегчало общение и усиливало чувство социальной общности.
Послевоенная Америка стала ареной нескольких мощных демократических движений — борьбы за гражданское равноправие черных, женского движения, движения против войны во Вьетнаме и молодежного, студенческого движения. Это не могло не поставить перед американскими геями и лесбиянками вопрос: а чем мы хуже, почему мы должны мириться с гнетом, против которого восстают другие? С самого начала движение имело два крыла — либеральное, ориентированное преимущественно на интеграцию и ассимиляцию геев и лесбиянок в обществе путем уравнения в правах с представителями гетеросексуального большинства, и леворадикальное, добивающееся революционного разрушения всей системы половой стратификации и поддерживающих ее институтов.
Первая американская гомофильская организация «Общество Маттачин» была основана в Лос- Анджелесе в 1950–51 г. Ее основатель Гарри Хэй пытался сочетать классовую борьбу за освобождение трудящихся с борьбой за сексуальное освобождение. Однако многие члены Общества не разделяли его марксистских идей. В конце 1953 года в Обществе Маттачин возобладали умеренные, либеральные силы. Было заявлено, что Общество «безоговорочно поддерживает все Американские ценности» и добивается только ассимиляции и интеграции гомосексуалов в существующее общество. Эта переориентация сделала Общество более респектабельным в глазах среднего класса, зато лишила его массовой основы. Второй гомофильской организацией был основанный в январе 1953 г. журнал ONE («Единое») (название происходит от слов Томаса Карлейла «Мистическая братская связь делает всех мужчин единым целым»), на базе которого в 1956 г. был создан первый в США гомофильский научно-педагогический центр — ONE Institute of Homophile Studies, существующий до наших дней.
Хотя формально Общество Маттачин представляло всех гомосексуалов, независимо от пола, фактически в нем преобладали мужчины, женское представительство было скорее номинальным. В 1955 г. четыре пары лесбиянок, во главе с Дель Мартин и Филлис Лайон, основали в Сан Франциско первую американскую лесбийскую организацию — Дочери Билитис (название подсказано «Песнями Билитис» Пьера Луи). Политические взгляды этих женщин были довольно умеренными, они хотели прежде всего помочь лесбиянкам выйти из изоляции, справедливо считая, что мужские организации недостаточно отражают женские проблемы и интересы. «Дочери Билитис» были элитарной организацией женщин среднего класса. Чтобы стать респектабельными, они требовали от своих членов умеренности и благопристойности в поведении и одежде.
Несмотря на маккартистские гонения, а отчасти даже благодаря им, гомосексуальность стала в 1950-х и начале 1960-х годов значительно более видимой и слышимой. Книги о однополой любви, которые первоначально печатались полуподпольно, быстро приобрели популярность, а некоторые из них, такие как «Город и столб» Гора Видала, «Другие голоса, другие комнаты» Трумена Капоте, «Комната Джованни» Джеймса Болдуина, «Голый завтрак» Уильяма Берроуза, стали классическими.
Под влиянием общего подъема демократического движения в США в 1960-х годах геевское движение радикализировалось. Его новый лидер Франклин Кэмени утверждал, что нужно не просить снисхождения, а добиваться гражданских прав в союзе с остальными демократическими силами. Негритянские организации не волнует, какой именно ген определяет темноту кожи и как можно ее выбелить. Еврейские организации не заинтересованы в искоренение антисемитизма путем крещения евреев. То же самое должны делать и гомосексуалы. Эта радикальная установка вызвала раскол в гомофильском движении. Старые либеральные лидеры, старавшиеся убедить гетеросексуальное большинство в своей безобидности, отсеялись, а новые лидеры и организации стали апеллировать к прямым массовым действиям — митингам, бойкотам, демонстрациям протеста, не боясь столкновений с полицией и судебными властями. В 1968 г. Североамериканская конференция гомофильских организаций официально приняла лозунг «Гей — это хорошо», по образцу негритянского лозунга «Черный — это красиво». В больших городах, как Сан Франциско и Нью-Йорк, политическое движение смыкается с популярными среди молодежи течениями хиппи и битников, что придает ему больший размах.
Символическим рубежом перехода от либерального гомофильского движения к освободительному движению геев и лесбиянок стали события 27–30 июня 1969 г. в Нью-Йорке, получившие название Стоунволлского восстания. Внешняя канва их достаточно буднична. Нью-Йоркская полиция нравов, проводя рутинный рейд в гомосексуальном баре Стоунволл Инн на Кристофер-стрит, в центре гомосексуального Нью-Йорка, попыталась арестовать его владельцев за незаконную продажу алкоголя. Такие рейды проводились регулярно в течение многих лет и грубость полиции всегда воспринималась как должное. На сей раз момент был выбран неудачно. Наэлектризованные обстановкой в городе, в частности, недавними студенческими волнениями в Колумбийском университете, посетители бара стихийно отказались покинуть помещение, вооружились камнями и бутылками и начали бунт против полиции, вынудив ее отступить. Приехавшие на помощь полицейские машины были подожжены. Началась продолжавшаяся три дня битва, в которой 400 полицейских противостояла двухтысячная толпа, кричавшая «Спасем наших сестер!» и «Власть геям!».
Этот стихийный бунт, подготовленный десятилетиями гнета и унижения, показал геям, что они могут успешно противостоять полиции, но для этого нужна организация. Сразу же после Стоунволла в Нью-Йорке был создан радикальный Геевский Освободительный Фронт (Gay Liberation Front — GLF) а затем еще несколько политических организаций. Американский пример нашел живой отклик в Европе. Вслед за
