затаив дыхание, слушали, как стихает где-то вдали ее шум. А потом Рассвет повернулся к беглянке, достал из кармана фонарь и осветил ее лицо.
Они стояли и смотрели друг на друга: она — расширенными от ужаса глазами, а он — виновато и растерянно. Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина, а затем девушка закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
— Я не знала!!! — с трудом разобрал Расс в ее плаче испуганные слова. — Я не знала, что ты жив! Они мне сказали… что тебя нашли убитым… что тебя больше нет!.. А я… поверила…
Она опустилась на корточки, продолжая рыдать, и Рассвет, наконец, стряхнул с себя охватившую его неуверенность и бухнулся рядом с сестрой на колени.
— Радуга! — зашептал он, прижимая ее к себе со всей силы, — Радуга, милая моя, ну что ты! Ну не надо так, я же вернулся, я теперь с тобой!
— Я не знала, что ты заболел! — бормотала девушка, вцепившись в него обеими руками и тоже прижимаясь к нему всем телом. — Если бы ты мне сказал… Если бы я только знала, я бы заставила их продать все! Но откуда мне… ты же никогда ничего… А потом, когда мать рассказала, было уже поздно… Тебя уже убили!
— Радуга, это все уже закончилось, — безуспешно пытался успокоить ее брат. — Я уже здоров, меня никто не убивал, мы теперь снова будем вместе, всегда! Я так рад, что тебя нашел! Не плачь, прошу тебя, тише, нас же может ваша охрана услышать!
Напоминание об охранниках немного привело девушку в чувство, и она перестала рыдать в полный голос, но еще долго всхлипывала, сидя рядом с Рассом на полу и уткнувшись лицом ему в плечо. А он гладил ее по спине и думал о том, что такой радости, как в этот момент, не испытает уже больше никогда. Рядом с ним был единственный родной ему человек — и только теперь Рассвет понял, что без этого его жизнь никогда не смогла бы стать по-настоящему счастливой.
— Рада, скажи, здесь поблизости есть какой-нибудь аварийный выход? — спросил он девушку, когда она стала всхлипывать совсем редко.
— Кажется, есть… — ответила та неуверенно. — Но мне надо вернуться к своим…
— Не надо, — Рассвет взял ее за руку и встал, помогая ей тоже подняться. — Мы уйдем отсюда в другое место, где нет никаких охранников. Пошли, я по дороге тебе все расскажу.
Они осторожно выглянули в коридор и покрались по нему в ту сторону, куда чуть раньше побежали их преследователи. Рассвет плохо ориентировался в этой части девятого уровня, зато Радуга чувствовала себя там вполне уверенно и вскоре действительно привела старшего брата к выходу на аварийную лестницу. Теперь им оставалось только перейти на восьмой уровень и найти там выход, который вывел бы их к оставшимся на другой лестнице беженцам. Однако с этим можно было не спешить, и, поднявшись на один лестничный пролет, брат и сестра снова обнялись и уселись на ступеньки.
— Мама с папой разошлись, совсем скоро после того, как ты… исчез, — рассказывала Радуга. — Отец все время мрачный был и молчал, а мама говорила, что нельзя так зацикливаться… на тебе. Потом ей надоело, и она его выгнала. Ну, или он сам ушел, я не знаю, меня не было при этом. Я его пыталась найти, но как раз тогда начались восстания. И тогда я… ушла к ним. К служащим, которые захватили несколько коридоров. А потом узнала, что наш коридор тоже разгромили, и мама… Мамы больше нет, она в тот момент одна была в нашей квартире, и на помощь к ней никто не пришел…
Девушка снова заплакала, но на этот раз совсем тихо — Рассвет просто почувствовал, что его рубашка снова становится горячей и мокрой. Он стал гладить сестру по голове, ругая себя за то, что не может найти ни одного теплого слова в адрес мачехи.
— А где сейчас отец, ты не знаешь? — спросил он через силу.
— Не знаю, — всхлипнула Радуга. Рассвет закрыл глаза и облегченно вздохнул.
— А теперь ты расскажи… где же ты был? — спросила сестра, отрываясь от его плеча. В ее глазах загорелся знакомый Рассвету с детства огонек любопытства, и он, обрадовавшись, что сможет отвлечь Радугу от тяжелых воспоминаний, принялся рассказывать ей о бескрайнем мире далеко наверху. От нее он, в отличие от остальных людей, которых уговаривал переселиться в верхний мир, не скрывал ничего, и хотя описать увиденное им там словами порой было очень трудно, девушка слушала брата, не пропуская ни одного слова. Ее лицо то и дело принимало изумленное выражение, но Рассвет видел, что она ни минуты не сомневается в том, что он рассказывает — Радуга верила ему безоговорочно. Ее даже не пугали те трудности и страхи, о которых Рассвет тоже рассказал всю правду, ничего не приуменьшая и ни о чем не умалчивая.
— Пойдем туда скорее! — попросила она, когда Расс закончил свой рассказ. Молодой человек кивнул:
— Пойдем, только в первый поход я тебя, уж прости, не возьму — я же сказал, что на нулевых уровнях нас может ждать засада.
— Нет, пожалуйста! — лицо Радуги снова стало испуганным. — Я не хочу, я не могу с тобой еще раз расстаться! Рассвет, миленький, я пойдут с тобой, и плевать мне на все засады, я пока была с повстанцами, тоже драться научилась, я вам там тоже пригожусь!!!
— Ладно, посмотрим, — не стал спорить с разнервничавшейся снова сестрой молодой человек. — Пошли сначала присоединимся к народу с 'восьмерки' и дождемся моих друзей. А там уже все вместе решим, кто пойдет пробиваться наверх, а кто пока останется…
Радуга согласно кивнула, скорее всего, решив про себя, что уговорит Рассвета взять ее с собой позже. Они встали со ступенек и начали подниматься на площадку восьмого уровня. На 'восьмерку' брат и сестра пришли в самом начале утренней смены, когда множество людей спешили на работу или, наоборот, возвращались после ночной работы домой. Смешаться с толпой и незаметно добраться вместе с ней до другого аварийного выхода Рассвету и Радуге не составило труда. Правда, нужный выход они нашли не сразу — после бегства и волнений от встречи с сестрой Расс плохо помнил, в каком направлении он должен находиться, и поэтому несколько раз запасные выходы выводили их на пустые лестничные площадки. Но после этих неудачных попыток они, наконец, вышли к уже знакомой Рассу толпе, встретившей их тихими, но обрадованными возгласами.
— Как там ребята, которые со мной уходили — еще не вернулись? — первым делом спросил молодой человек. Вместо ответа на него налетела Снежка — и, повиснув у него на шее, взволнованно зашептала ему в ухо:
— Где ты пропадал, мы за тобой уже целый отряд посылать собирались!!!
— Я свою сестру нашел, — высвобождаясь из объятий подруги, Рассвет кивнул на остановившуюся рядом с ним Радугу. Стоявшие поблизости беженцы тут же повернулись к ней, а Снежка разжала руки и так же радостно протянула их смутившейся от всеобщего внимания девушке.
— Мы уже давно все здесь, — продолжала она при этом рассказывать Рассу. — Та девчонка, Роза, успела нам указать на выход, а потом Борис нас быстро к этой двери по 'восьмерке' провел. Я хотела сразу вернуться, как только мы обнаружили, что тебя нет, но там охрана вовсю шныряла, да и сумки мы не могли бросить, там же еда для всех… Так что мы решили потом, налегке пойти на 'девятку'…
— Как видишь, теперь это не нужно! — улыбнулся ей Расс. — Только вот я свои две сумки потерял. Поэтому наверх мы теперь сможем взять меньше народу.
— Ничего, у нас все равно еды много, сейчас попробуем рассчитать, сколько человек сможет с тобой пойти, — протиснулся к Рассвету Борис.
Распределение еды с водой и выбор участников похода растянулись надолго. Многие жители 'восьмерки' были вообще против того, чтобы кто-то из них куда-то уходил, забрав с собой большую часть провианта, другие, наоборот, рвались пойти посмотреть на открытое Рассветом 'большое помещение', третьи так же горячо стремились на девятый уровень, чтобы помочь бунтовщикам. Но их предводитель Игнат, вместе с Борисом, сумели призвать всех к порядку, отобрать в спутники Рассу и его друзьям еще шестерых парней и разобраться с полученной на девятом уровне пищей и водой: немного оставить тем, кто никуда не шел, а остальное отдать путешественникам. Не все оказались довольны его решением, однако спорить и пытаться все переиграть никто не стал, и Рассвету стало ясно, что Игнат пользуется у своих людей вполне приличным авторитетом. 'Если мы сумеем вытащить их всех в безграничный мир, он сможет и там призвать их к порядку!' — подумалось молодому человеку, и эта мысль здорово подняла ему настроение.
