Найку у рюкзака, а сам полез в горы. Потратив почти час Астахов выбрался на самую высокую вершину этих скал и методично начал осматривать лежащую ниже его долину. Воздух после грозы был по особенному чист, петляющая рек просматривалась на многие километры, да и ландшафт в этих местах казался более сглаженным чем у Аяла, сопки пониже. Шли часы, а Астахов не покидал своего наблюдательного пункта, терпеливо рассматривая местность справа и слева от себя. Он был далек от мысли увидеть лодку и людей, нет, он ожидал совсем другого. От напряжения болели глаза, к вечеру они начали слезиться. Но когда солнце наклонилось к линии горизонта, Астахов в очередной раз приник к окулярам бинокля и радостно рассмеялся. То что он заметил на горизонте было подобно тоненькой ниточке, поднимающейся от земли и тающей в небе. Ни кто из горожан не заметил бы этой странной аномалии, да и не понял бы что это такое. Но Семен точно знал, что это не что иное как дым от неумело разведенного костра.
28. Грызня
Он не ошибся, пятерка невольных путешественников во главе с Золотовым как раз устраивалась на ночлег. Степаныч сругнулся на доктора, подкинувшего в костер охапку сырых веток.
— Надымил, косорукий!
— З-зато комаров отгонит, — парировал Андрей, прихлопывая на шее очередного кровопийца.
— Сами скорее сдохнем от этого дыма, чем они от нас отстанут, — бурчал полковник.
Он завелся бы надолго, но Золотов прикрикнул на них обоих: — Хватит вам собачиться! Как вы мне надоели!
Настроение у Золотова было неважным. Все шло не так как он хотел. В день когда они вышли к реке было решено пока что просто переправиться через нее, Золотов по прежнему больше всего боялся висевшего на хвосте Астахова, а потом уже решить, подниматься вверх по течению и искать тот самый приток Аяла, или же пуститься по воле волн, доверившись течению этой, неизвестной им реки. К сожалению на этом берегу не нашлось материала из чего можно было бы сделать достаточно длинные шесты, Паша выломал из кустарника две палки метра по полтора длинной. Когда на середине реки и Паша и чертыхающийся Степаныч все больше и больше начали сгибаться над водой еле касаясь шестами дна, Золотова охватило какое то оцепенение. Лодку уже несло по течению, доктор пытался грести ладонями, полковник все пытавшийся нащупать палкой дно, поглядывал на хозяина, но тот молчал, и полное безразличие отразившееся на его лице поразило артиллериста.
— Егорыч, ты что? — спросил он. — Сносит ведь.
— Ну и хрен с ним. Пускай сносит.
Отвалившись назад Золотов положил голову на баллон и устало прикрыл глаза. Паша и Степаныч переглянулись. Они не знали что делать. Кое где шесты уже доставали дно, можно было бы подойти к берегу, но последняя фраза хозяина перепутала все на свете. Так они миновали один поворот реки, затем другой.
— Вечереет, — тихо напомнил Степаныч. Золотов молчал. Они проплыли еще минут двадцать, потом полковник посмотрел на диск солнца, уже зацепившийся за изломанную тайгой линию горизонта, и махнул Павлу рукой показывая на берег. Тот не проявив сомнений повиновался, и вскоре лодка коснулась каменистого речного берега.
На привале Золотов вел себя так же странно. Он был инертен, безволен, молча сидел на перевернутой лодке наблюдая за тем, как все остальные суетятся запасаясь на ночь сушняком. Василий готовил в котелке убитого утром зайца. Ужин Золотов поглотил так же без всякий эмоций, хотя за импровизированны столом и возник первый в этой странной компании конфликт. Сытый человек всегда становится привередливым.
— Без соли это уже и в глотку не лезет, — заметил Степаныч, отхлебнув из котелка пресный бульон.
Василий беспомощно молчал, все подобные высказывания по части еды он безоговорочно принимал на свой счет, хотя ни в чем не был виноват. Зато огрызнулся доктор, все больше вступающий в какую то странную конфронтацию с полковником.
— Не хочешь — не ешь, дай другим, — сказал он, выдирая из рук телохранителя еще горячий котелок. Степаныч сначала опешил, потом разозлился.
— Тоже мне, клистирная трубка! По сопатке д-давно не получал?!
Отставив в сторону котелок, Андрей подхватил из кучи хвороста палку потолще и неожиданно ударил полковника по голове. Тот в последнюю секунду все-таки успел подставить руку и, взвыв от боли в отбитых пальцах, кинулся на доктора.
Несмотря на все приобретенные навыки в боевых искусствах телохранитель сцепился с доктором совсем по мальчишечьи, глупо и бестолково. Они чуть было не снесли костер, Паша еле успел подхватить котелок с мясом, затем откатились в сторону, в темноту, и слышалось только кряхтение, сдавленный рык, д приглушенные возгласы Степаныча: — Ах ты кусаться!.. Ну я тебя!..
Только теперь Золотов очнулся от своего транса и кивнув в сторону драчунов сказал: — Паша, разними их.
C этим делом молчаливый шофер справился за пару секунд. Вскоре он приволок к костру обоих драчунов болтающихся в руках гиганта подобно тряпичным куклам. Из носа Андрея текла кровь, лицо полковника словно раскорябала дикая кошка.
— Что вы фигней занимаетесь? — спросил Золотов, не повышая голоса. Тут из тайги бы этой выйти живым, а они как два сопляка…
Не закончив фразу финансист замолк, и снова уставился на завораживающую пляску огня. Но этих слов действительно хватило чтобы утихомирить обоих драчунов. Полковник со злой миной на лице уселся доедать мясо, еле удерживая его в нервически дрожащих руках, Андрей же взял горящую палку и отправился искать свои очки. Вскоре к нему на помощь пришел Василий, вдвоем они нашли окуляры доктора, правда при этом дружными усилиями растоптав левую дужку. Остаток вечера доктор провел очень интересно. Распоров с помощью ножа свою куртку он вытащил оттуда стягивающую низ резинку и отрезав кусок привязал ее к очкам. Золотов в это время тихо разговаривал с Пашей и Степанычем.
— Прийдется плыть вниз по течению. Будем надеяться что в низовьях наткнемся на какое-нибудь жилье.
— А то можно было бы вернуться назад и попробовать выйти к той реке, что впадает в Аял, как она там называется?.. — засуетился полковник, вытаскивая свою карту. Золотов безнадежно махнул рукой.
— Можешь подтереться этой своей картой. Ты с ней вон нас куда завел. Вся надежда на то, что малые реки впадают в большие, а на больших всегда живут люди. Давайте спать, вымотался я сегодня как никогда.
Вечером опять донимали комары, Василий снова задыхался от дыма, и когда с рассветом больше измученные чем отдохнувшие путники начали вставать, их ожидал уже приготовленный завтрак, состоящий из остатков все того же вареного зайца.
— Надо сегодня как можно дальше уплыть от сюда, — заметил Золотов во время трапезы.
— Почему? — удивился доктор, косясь на сидевшего по другую сторону костра полковника.
— Чтобы друг наш Семен не смог нас разыскать, — весело ответил за хозяина Степаныч, так же волком посматривая на врача. Золотов согласно кивнул головой, Василий же тяжело вздохнул. Он ни как не мог примириться с тем, что Семен, такой хороший и участливый человек вдруг по непонятным причинам ста им врагом. Повар за эти дни оправился от своего кратковременного помешательства, и теперь как в былые времена по прежнему думал лишь о том, чтобы как можно лучше накормить своих клиентов, но стал более молчаливым и замкнутым. Зато с Андреем происходило что-то непонятное. Он становился все боле дерзок, с явной ненавистью смотрел не только на Степаныча, но и на Пашу, да и сам Золотов ощущал скрытую неприязнь личного «Эскулапа».
Долго ломать голову над поведением врача финансисту не пришлось. Паша выломал из более богатого с этой стороны реки леса три шеста метра по два с половиной каждый, вырезал из обломка бревна что-то вроде весла, сломав при этом свой нож, и они отправились вниз по течению. Увы, желание Золотова
