доставить его живым, страх перед своим вождем оказался у кубурхов сильнее страха смерти.
О самом переходе до горного селения кубурхов у Кулла остались смутные воспоминания. Сильно побитый, он зачастую приходил в себя, только когда кубурхи бросали его наземь, останавливаясь на привалы. А через узкие щелочки заплывших от побоев глаз он мог рассмотреть лишь вершины гор, синее небо над головой да злобно скалящиеся морды кубурхов.
Окончательно Кулл пришел в себя клетке, собранной из толстых стволов бамбука. Несмотря на то что подобное сооружение не мог бы сломать и слон, его руки оставались связанными.
Прижавшись к частой решетке, он огляделся. По соседству с его клеткой стояло еще несколько ей подобных. Однако в них находилось не по одному человеку: они были набиты людьми, как гранат — зернышками.
Селение кубурхов располагалось в небольшой горной долине, с трех сторон защищенной крутыми горными склонами. Вернее, в самой долине находились всякого рода хозяйственные постройки и клетки с пленниками, а сами кубурхи обитали в многочисленных пещерах, более походивших на норы, уходящие в неведомые глубины гор, окружающих Долину Тигров.
Единственный вход в долину перегораживала высоченная каменная насыпь. Сквозь нее вел один- единственный узкий и хорошо охраняемый проход, который в считанные мгновения мог быть надежно завален каменными глыбами. Кулл присвистнул, когда понял, что высотой эта рукотворная стена была в четыре с лишним человеческих роста. Сколько поколений людей отдали свои жизни, чтобы возвести подобное сооружение!
Неудивительно, что за ней кубурхи чувствовали себя в полной безопасности. Кто бы ни возвел этот вал, он хорошо представлял себе, чего хочет. Долина была надежно защищена со всех сторон, взять штурмом перегораживающую ее стену было невозможно. Отряд даже из нескольких дюжин бойцов запросто мог противостоять целой армии.
Осады проклятые твари тоже могли не опасаться. В долине росли плодовые деревья и какие-то овощи, и Кулл был уверен, что в темных недрах пещер находятся немалые запасы пищи. С водой тоже проблем не было: через долину кубурхов протекала узкая, но полноводная речка, низвергавшаяся в долину с одного из горных склонов.
Юноша задумался, против кого потребовалось кубурхам возводить такую стену. Не против же людей, низвергнутых до положения мясного скота?.. Хотя перед смертью Наая что-то говорила о смертельной вражде кубурхов и племени горных саблезубых тигров. Неужели кубурхи настолько их боялись? Как вообще неразумные хищники могли представлять угрозу для злобного и многочисленного племени, владеющего к тому же черным колдовством? Непонятно…
Вокруг по своим делам сновали кубурхи. Заросшие мехом твари совершенно не обращали внимания на своих пленников. Они кричали, дрались, совокуплялись где попало. На утоптанной поляне в центре их селения — это, видимо, была их главная площадь — постоянно кипели гигантские котлы. То и дело к ним кто-нибудь подбегал и черпал бурлящее варево деревянным черпаком на длинной ручке.
Кулл внимательно наблюдал за перемещением детей Сооха. Он понятия не имел, сколько кубурхов может скрываться в пещерах, но прикинул, что племя насчитывало уж никак не менее нескольких сотен голов.
Воспользовавшись тем, что кубурхам, казалось, совершенно не было до него дела, Кулл попытался было заговорить с соседями. Но через какое-то время он понял всю тщетность своих попыток. Живому с мертвецами говорить не о чем, А сидящие в клетках люди были уже именно мертвецами. Черное чародейство зверолюдей напрочь разрушило их мозг. А на следующий день говорить ему уже было не с кем.
* * *
В тот ужасающий первый вечер своего пребывания в плену атлант оказался участником и очевидцем страшных и отвратительных событий.
Прямо в центре утоптанной площадки, по периметру которой были вкопаны закопченные столбы, кубурхи запалили огромный костер. К огню потихоньку стянулось все племя — Кулл насчитал несколько сотен кубурхов пока не сбился со счета. Твари, покрытые мехом всех оттенков черного, белого и бурого, орали и ругались. То и дело возникали драки, каждый хотел пробиться ближе к костру.
Кулл помотал головой, стряхивая набежавшие на глаза слезы: ветер нес дым в его сторону. Когда его зрение прояснилось, он увидел возникшую у самого огня исполинскую фигуру. Юноша не заметил, как и откуда она появилась, и сперва решил, что кубурхи зачем-то установили чучело огромного зверя. Но тут фигура подняла руки вверх, и в одно мгновение на поляне установилась полная тишина.
Гунум, гигантский кубурх — ростом он значительно превосходил даже очень высокого Кулла — проревел:
— Пришло время, дети Сооха!
Его мощный голос необычного тембра прокатился по долине и отразился от окружающих скал. Кулл не понимал, как такое могло быть, но эхо не затухало, а, наоборот, усиливалось. «Соох! Соо-оох! Соооо-оох!» — звучало все громче и громче.
— Очистите ваши души! — взревел Гунум.— Слейтесь в единое целое с огненным дыханием Сооха Ужасающего!
И все время, что он говорил, между вершинами гор металось: «Соох! Соох! Соох!» На мгновение
Куллу показалось, что фигура Гунума разрослась во все небо, закрыв даже освещенные последними лучами солнца скальные кручи. Внезапно парализующий волю рев вновь сменился тишиной.
Что-то невероятно страшное было в этой тишине. Как будто ткань мироздания, не выдержав страшного напряжения, лопнула, а в образовавшееся отверстие заглянул излучающий мертвящий холод глаз бесконечно древнего Бога. Бога Изначального Зла!
Кулл хотел выкрикнуть что-нибудь оскорбительное для кубурхов, но не смог выдавить из себя ни звука. Ледяная рука ужаса на мгновение сжала его горло. Но атлант, не ведавший страха, неимоверным усилием воли стряхнул с себя гипнотическое наваждение голоса Гунума. Однако остальные кубурхи и плененные ими люди, насколько в полутьме мог видеть Кулл, полностью попали под его влияние.
Все племя кубурхов раскачивалось, вперясь невидящими глазами в огненные глубины костра. Казалось, Гунум имел власть даже над огнем, потому что языки пламени окрасились в цвет крови, а в глубине костра метались странные, чуждые человеческому разуму тени. И хотя Кулл не понимал смысла возникающих знаков, он испытывал невероятное отвращение и чуть ли не физическую боль. Однако странным образом он чувствовал и исходящие от огненных рун вибрации силы, заставлявшие сладостно трепетать его тело.
Юноша прижался к прутьям, ненавидяще глядя на Гунума. В один момент расстояние, разделявшее кубурха и человека, исчезло. Куллу казалось, что Гунум сейчас находится в двух шагах от него.
Атлант мог в мельчайших подробностях рассмотреть его странные золотистые глаза. В них не было ничего звериного или человеческого — это были глаза бесконечно древнего существа, многие зоны шедшего по черным тропам хаоса и разрушения. Но самое страшное, что глаза эти смотрели на него, Кулла, чуть ли не как на друга.
«Смотри, человек,— раздалось в голове Кулла.— Смотри! Ты ведь чувствуешь силу! Нас с тобой многое объединяет, человек с душою зверя…»
«Я не зверь, Соох, или кто ты там еще!» — мысленно закричал Кулл.
В ответ в его ушах прозвучали мягкие перекаты смеха.
«Да? Тогда почему же ты чувствуешь отвращение к своим соплеменникам? Почему ты отрекся от племени Приморских гор? — Голос Сооха был ласков и вкрадчив.— Не потому ли, что они омерзительно слабы — и умственно, и физически, не потому ли, что они подвержены странным суевериям и нелепым идеям?»
Кулл с ужасом понял, что слова Сооха перекликаются с его собственными мыслями.
«Пускай это так, Соох, но все-таки я человек!» — не сдавался Кулл, но в голосе его чувствовалась некоторая неуверенность.
«Подумай сам, Кулл,— рассудительно продолжал Соох.— Те, кого ты называешь людьми, обманывают
