— То, что умели Древние, — это… это только самим богам под силу! Да не может быть такого, сержант. Понял? Не может.
— Ну… — толстяк подавился.
Сизые клочья тумана галопом понеслись над поверхностью. Земля содрогнулась. И на нее наползла смолянистая тень.
Ошарашенные солдаты посмотрели вверх.
— Черт… — прошептал Грег.
Из рук рядового Тайка выпало ружье…
4
ХЛОК-ТУ-РИИН
Ритмичное биение крови в ушах. Боль в груди. Высоко над головой скользят флайеры. До них Загу нет ни малейшего дела. Он идет по улице столицы. Многоэтажки из серого и красного камня. Переливающиеся, мигающие вывески заманивают в магазины. Широкая лестница с красивой балюстрадой ведет к стеклянным дверям Галактического Банка. Все сбережения молодого крайта в правом кармане его штанов.
— Любезнейший! — Зага схватили за руку.
Бывший оннок обернулся и уперся взглядом в коротышку-соплеменника. Тот улыбнулся во весь рот и поманил рукой:
— Пойдем со мной, юноша. Заплатить сможешь?
Заг поглядел в проулок. Там мерцала вывеска: «Интерактивные развлечения».
— Обойдусь. — Молодой крайт высвободил руку.
— Зря ты так, юноша. Зря.
Бывший оннок торопливо зашагал прочь. В спину летело:
— Если передумаешь, заходи! Круглосуточно работаем! Есть последние программы! О, а ты, любезнейший, не хочешь ли?..
Очевидно, коротышка заметил новую жертву.
Заг фыркнул и свернул на соседнюю улицу. То ли карлик так сильно жаждал заработать, то ли не признал в нем оннока, бывшего оннока. Они сроду не заменяли реальную жизнь сладкими иллюзиями. Хотя теперь ему, Загу, нечего было терять. Просветление стало недоступным. Может, стоит пуститься во все тяжкие? Он остановился и до боли сжал кулаки. Перед мысленным взором появились хилые оборванцы с трясущимися руками, бывшие онноки. По затылку побежали мурашки, зуд перебрался на плечи. Неужели его, Зага, ждет такое же жалкое существование? А ведь совсем недавно он презирал тех, кто сошел с Пути. А теперь… теперь он один из них… Сердце заколотилось гулко, точно твердило: «Да, да, да…» До ломоты в скулах Заг стиснул зубы-иголки. Зарождающиеся в сердце чувства были во многом властны над крайтами. Жажда Крови, Жажда Плоти, Жажда Пищи… Эти чувства всегда сопровождали их. И лишь онноки могли преодолеть Жажду. Впрочем, Просветление находили единицы, лучшие из лучших. Восемь лет назад, когда Загу исполнилось пятнадцать, он окончательно выбрал свой Путь, хорошо понимая, что его ждет в случае неудачи. Если обычный крайт мог существовать с Жаждой, то оступившегося оннока она просто высушивала, сводила с ума. «Чем ты выше, тем больнее падать» — так учили Зага наставники. Восемь лет он карабкался на скалу, острый камень распарывал руки-ноги, затем ветер норовил сорвать смельчака, потом склон обледенел, стал отвесным… И Заг… сорвался… Вспышка в сознании — и боль, рвущая разум на части. Ногти вонзились в ладони, выступила зеленая кровь.
Пожилой крайт с белыми пятнами на макушке семенил, постукивая тростью. Словно фонтан огня ударил в груди Зага. Этот старик сейчас перегородит ему дорогу. Дряхлый урод! Молодой крайт шагнул вперед, и сердце застучало в бешеном ритме. Через считаные секунды локоть Зага расплющит нос старика.
— Оннок.
— Что? — оцепенел молодой крайт.
— Приветствую тебя, оннок, — кивнул старик.
Сцены обучения вихрем пронеслись перед глазами Зага. Он попарно переплел пальцы рук и выговорил натужно:
— Добрый день.
— Обитель стоит и держится?
На привычный вопрос Заг ответил заученной до автоматизма фразой:
— На веки вечные!
В желтых глазах старика скользнула грусть. Он признался:
— В свое время я так и не решился стать онноком. Боялся… Ты сам знаешь чего.
По затылку Зага побежали мурашки. Он сглотнул и прошептал:
— Да-а…
— Надеюсь, ты выдержишь.
— Да, — выдавил молодой крайт.
— И да не сойдет твоя нога с Пути, — пожелал старик и пошел дальше.
Заг набрал полную грудь воздуха и обернулся. Пожилой крайт сделал несколько шагов и тоже оглянулся. Его глаза расширились — белый плащ оннока без перечеркнутого сердца. Значит… Старик припустил со всех ног. Стук его трости слился с биением сердца Зага…
Бывший оннок еще долго стоял, скрестив пальцы.
Он совершенно утратил чувство времени. И с трудом понимал, как доплелся до этого ресторанчика. Матовые шары освещали уютный зал. В углу на сцене молодая крайт играла на старомодном пианино. Мелодия успокаивала. За круглыми столиками посетители через соломинку потягивали коктейли и пожирали куропаток в остром соусе. Умостившийся у окна Заг поерзал на стуле. Он чувствовал себя неловко. Быстро подошел стройный официант в жилете поверх белой рубашки и серых штанах. Посетитель вынул из кармана монету и положил на скатерть.
— Поесть, но не острое.
Официант схватил монету и удалился.
Заг постарался сконцентрироваться на мелодии. Но или пианистка начала халтурить, или нервишки мешали молодому крайту. Как бы там ни было, бывший оннок никак не мог сосредоточиться. Малыш с матерью у фонтана и старик с тростью всплывали перед взором. Сколько ни массировал Заг виски — не помогало.
— Ваш заказ.
Голос официанта вернул посетителя в действительность.
В тарелке была сероватая каша весьма непривлекательного вида. Четыре полоски черного хлеба. И стакан минеральной воды.
— Свободен, — махнул рукой Заг.
Официант смиренно кивнул и поспешил к барной стойке, где широколицый крайт протирал рюмки и выстраивал их в ряд.
Бывший оннок зачерпнул ложкой кашу. Липкая, густая масса. Конечно, он непривередлив в пище, но, похоже, повар тут совсем неумелый.
На вкус каша оказалась еще хуже. Помнится, в детстве старший брат подшутил над мальцом Загом и под видом конфет предложил тому попробовать клей. Каша была ненамного лучше. Бывший оннок поморщился и отодвинул тарелку. И снова по затылку побежали мурашки.
«Может, всему виной Жажда? — подумал Заг. — Меня ломает? Я скоро не выдержу?..»
Он вцепился в скатерть. Сидящая за соседним столиком пожилая женщина испуганно покосилась на него. И получила такой взгляд, что резко встала и покинула ресторан.
— Шалава, — просипел бывший оннок.
Мизинец и безымянный палец переплелись.
В груди стукнуло сердце, громко и больно. Средний палец сплелся с указательным. Ненавистный гул
