— Да, Иешуа. Зачем тебе нужно было убивать его, ведь он узнал тебя, не поднял тревоги, отпустил? А ведь мог…
Антипатр не дал жене договорить, перебил, проговорив с особенной твердостью в голосе:
— Не мог. Если бы он только раскрыл рот, я бы вонзил ему кинжал в горло. В любом случае такая встреча со мной была для него смертельна: если бы он поднял тревогу, я бы убил его, если бы нас поймали, когда мы выходили, то его за предательство казнил бы Аристовул. Да, он отпустил меня, но я не мог оставлять свидетеля — вот и все.
Кипра хотела еще что-то сказать, но Антипатр поднял руку, останавливая ее.
— Хватит об этом, — с необычной для него мягкостью выговорил он, обнимая жену, — мы так давно не были вместе, я уже забыл запах твоих волос и вкус твоих губ. А скоро новый поход… — И Антипатр зарылся лицом в пышные волосы жены.
Стоявший всего в нескольких шагах от родителей Ирод почувствовал такой стыд, что опустил голову и, рискуя быть обнаруженным, стал быстро отступать вдоль забора.
Возвратившись в свою комнату, он лег, но долго не мог уснуть. Темнота вокруг представлялась ему темнотой глухого коридора, где он, одной рукой зажав стражнику рот, резким ударом вонзал в его спину кинжал — снизу вверх, в самое сердце.
7. Первый поход
Настал день, когда объединенное войско Ареты и Гиркана выступило в поход на Иерусалим. Прошло около месяца со времени прибытия Антипатра в столицу Аравийского царства — он не терял ни дня. Рассылал своих людей в Идумею и Самарию[7], вербуя солдат, и к четырем тысячам воинов, с которыми он вышел из Иудеи, прибавилось еще три. Он сформировал по римскому образцу два легиона[8] — одним командовал его брат Фал ион, над вторым он поставил своего старшего сына Фазаеля.
Ирод чувствовал себя ущемленным, но ничего не сказал отцу и не изменил отношения к брату. Он думал, что отец отдаст его под командование Фазаеля, и уже заранее подавлял свою гордость, но отец рассудил иначе. За несколько дней до выступления он позвал к себе Ирода, спросил, прямо глядя в глаза сыну:
— Скажи, как ты относишься к тому, что я назначил Фазаеля командиром второго легиона?
Ирод не ожидал вопроса, но, не смутившись, ответил:
— Все, что ты приказываешь, отец, для меня закон.
— Хороший ответ, — похвалил Антипатр сына. — Но я спрашиваю о твоем отношении, а не о мере твоего послушания.
Глаза Ирода блеснули, с трудом сдержавшись, он проговорил осторожно:
— Я бы желал, чтобы ты дал мне возможность проявиться как воину.
Антипатр усмехнулся:
— У тебя будет такая возможность. Потерпи, — Он помолчал, раздумывая, и наконец продолжил: — Я хотел говорить с тобой о другом. Послушай. Для отца иметь четырех сыновей — большая радость, но также и большая печаль, — Он сделал долгую паузу, и Ирод сказал:
— Мы все любим тебя, отец, и преданы тебе.
Антипатр вздохнул:
— В этом я не сомневаюсь, Ирод. Меня беспокоит другое: преданы ли вы друг другу настолько, чтобы… — он не сразу закончил фразу, подбирая слова, — чтобы жить в мире?
— Но как ты можешь сомневаться в этом, отец! — горячо воскликнул Ирод.
Антипатр поднял руку, успокаивая горячность сына.
— У меня еще не было случая в чем-либо убедиться. Вы были детьми. Сейчас вы взрослые — ты, Фазаель и Иосиф. Я хочу, чтобы ты понял: когда дети отбирают друг у друга игрушки и лакомства — это одно, но когда взрослые отбирают друг у друга земли, власть и жизнь — это совсем другое.
— Но мы… — начал было Ирод, но отец не дал ему говорить.:
— Запомни, Ирод, чтобы достичь власти и богатства, вам нужно держаться вместе. У вас нет царства, даже самого маленького, у вас нет наследных земель, вы не обладаете преимуществами выходцев из древнего рода, и наконец, вы идумейцы, то есть, на взгляд иудеев, — люди второго сорта. Только вместе вы можете представлять силу, брат за брата — навсегда! Запомни это, Ирод. Ты понял меня? Ты хорошо меня понял?
Последнее Антипатр произнес с особенной строгостью, и когда Ирод ответил:
— Да, отец, я понял, — словно сетуя на то, что не сумел объяснить то, что хотел, махнул рукой:
— Ладно, иди.
Ирод пошел к двери, но на полпути остановился.
— Отец, я хотел опросить…
— Спрашивай.
— Почему ты заговорил об этом со мной?
Антипатр медленно повернул голову (Ирод заметил, как рука, обхватившая подлокотник кресла, сжалась еще сильнее, так что побелели костяшки пальцев), проговорил едва слышно, со странным выражением на лице — то ли досады, то ли грусти:
— Потому что я чувствую в тебе настоящую жажду власти.
Этого Ирод не ожидал услышать. Весь день эти слова проговаривались в его голове, если он встречался с отцом, то невольно опускал глаза. Когда Фазаель спросил его:
— Отец назначил тебя в мой легион? — он непонимающе посмотрел на брата и не ответил.
Только утром, в день выступления, отец объявил свою волю Ироду:
— Ты будешь при мне, для особых поручений.
Антипатр не переносил слезных прощаний. Возможно, потому, что, несмотря на внешнюю суровость, был слишком чувствительным к женским слезам. И потому Кипра вышла к сыновьям, когда они были уже в седлах. Лицо ее было бледным, глаза сухи. Коротко взглянув на мужа, она подошла и дотронулась сначала до правого стремени Фазаеля, потом до стремени Ирода: ее пальцы крепко сжали носок его сапога. Неожиданно для самого себя Ирод почувствовал, как к горлу подкатывает слезный ком. Он подался назад, чуть натянул поводья, конь переступил ногами, и рука матери повисла в воздухе.
— Все! — крикнул отец и, подняв руку, развернул коня к воротам.
Выехав на улицу, Ирод не посмел оглянуться, но тяжестью в затылке ощущал неотступный взгляд матери.
И, только оказавшись за городом, где уже стояли войска, окунувшись в этот шум и суету, он с силой провел рукой по волосам, как бы стирая последние следы беззаботного домашнего существования.
Через некоторое время вокруг раздались приветственные возгласы, быстро переросшие в радостный вой, — это царь Арета выезжал из городских ворот. Его белый, без единого пятнышка тонконогий скакун косил глазами в стороны и грациозно выгибал шею. Седло красного бархата, расшитого золотой нитью, серебряная с чернением сбруя, сияющие доспехи — Арета словно собрался на праздник, а не в военный поход. Рослые гвардейцы, следовавшие за ним, были не менее великолепны. Арета кивнул головой Антипатру, и тот подъехал к царю. По сравнению с царем Антипатр выглядел обычным воином.
Войска построились, Арета произвел смотр, продолжавшийся очень долго. Ироду было известно, что осмотр и объезд войск — любимое занятие аравийского царя. Палящее солнце, как видно, ему не мешало.
Наконец, уже во второй половине дня, армия двинулась в путь — она занимала собой огромную площадь. Пешие, конные, повозки — пыль поднялась до небес, закрыв далекие уже очертания крепостных стен. Еще бы — армия аравийского царя насчитывала до тридцати тысяч пеших и около десяти тысяч всадников.
Два легиона Антипатра, как и было условлено, следовали впереди и уже через два дня пути так удалились от армии Ареты, что, если оглянуться, позади виделась лишь пустая равнина, не слышно было ни скрипа повозок, ни топота копыт.
Впрочем, Ирод редко оглядывался, он с напряженным нетерпением, порой привстав в седле, вглядывался в даль. Если бы не отец, ехавший рядом, он бы не утерпел, поскакал вперед, ему первому из всех хотелось увидеть армию Аристовула. Но при отце он не решался. Отец же казался безразличным, он
