Соседи над ним смеются:
– Куда тебе, дураку, воевать; тебе впору свиньям корм давать!
Не тут-то было; назвался Фомка богатырем, взял тупицу и косарь, что лучину скепают, надел на себя старый кафтан да высокий яломок, сел на свою клячу и поехал в чистое поле ступою бредучею. В чистом поле врыл в землю столб и написал на нем:
– Еду сражаться в иные города – одним махом сто побивахом!
Только что успел отъехать с места, прискакали к столбу два могучих богатыря, прочитали надпись и говорят:
– Что за богатырь такой! Куда он поехал? Скоку молодецкого не слышно, следу богатырского не видно!
Кинулись за ним по дороге; увидал их Фомка и спрашивает:
– Вы кто таковы?
– Мир тебе, добрый человек! Мы – сильномогучие богатыри.
– А по скольку голов сразу рубите?
Один говорит:
– По пяти.
Другой:
– По десятку.
– Какие ж вы сильномогучие богатыри? Вы просто дрянь! Вот я так богатырь: одним махом сто побивахом!
– Прими нас в товарищи, будь нам старший брат.
– Пожалуй, – говорит Фомка, – поезжайте сзади.
Пристроились к нему сильномогучие богатыри и отправились все вместе в заповедные луга царские. Приехали, сами легли отдых взять, а лошадей пустили шелкову траву щипать.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – усмотрел их царь.
– Что, – говорит, – за невежи такие в моих лугах прохлаждаются? Доселева тут ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, а теперь гости пожаловали!
Сейчас собрал войско великое и дает приказ очистить свои луга заповедные.
Идет сила-рать несметная; увидали могучие богатыри, доложили про то названому старшему брату, а он им в ответ:
– Ступайте-ка, переведайтесь, а я посмотрю – какова ваша храбрость есть?
Вот они сели на своих богатырских коней, припустили их на войско вражее, полетели, как ясные соколы на стадо голубей, притоптали, прирубили всех до единого.
«Дело-то не ладно!» – думает царь; опять собирает войско великое, чуть не вдвое больше прежнего, а впереди всего войска посылает силача-великана: голова что пивной котел, лоб что твоя заслонка, а сам что гора!
Сел Фомка на свою клячу, выехал навстречу и говорит великану:
– Ты – сильномогучий богатырь, и я – таков же! Не честь, не хвала будет нам, добрым мо?лодцам, коли станем сражаться, не поздоровавшись! Наперед надо друг другу поклон отдать, а потом и в бой вступать.
– Ладно! – отвечает великан.
Разъехались они и стали кланяться. Пока великан наклонил свою голову, прошло полчаса времени; а другое полчаса надо, чтоб поднять ее.
Фомка мал, да удал, не захотел дожидаться, хватил косарем раз-другой, и полетела голова с плеч долой.
Войско дрогнуло и рассыпалось в разные стороны; а Фомка взобрался на богатырского коня, давай нагонять да конем топтать. Нечего делать, покорился царь; послал звать к себе сильномогучего богатыря Фому Беренникова и двух меньших его братьев. Угостил их, учествовал на славу, выдал за Фомку дочь свою царевну и дал полцарства в приданое.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – подступает под то царство басурманский король с силами несметными, требует дани-окупу великого. Не захотел царь платить дани- окупу великого, нарядил свое войско храброе, поставил зятя начальником и накрепко приказал, чтобы все на Фомку смотрели: что он станет делать, и они б то же делали.
Снялся Фомка и поехал сражаться.
Едет он лесом, войско за ним. Он срубил себе березку, и солдаты срубили себе по березке. Пришли к глубокой реке – мосту нет, а обходу двести верст; Фомка бросил свою березку в воду, и солдаты побросали свои туда же, запрудили реку и перешли на другую сторону.
Басурманский король засел в крепком городе. Фомка остановился перед тем городом, развел костер, разделся весь догола – сидит да греется; солдаты увидали, тотчас же насбирали хворосту, нарубили поленьев, запалили костры по всему чистому полю.
– Закусить бы надо! – сказал Фомка Беренников, вытащил из сумки сдобную лепешку и стал уписывать.
Откуда ни возьмись – прибежала собака, вырвала лепешку и давай бог ноги! Фомка ухватил горячую головешку и как был голый – так и пустился за нею: во всю прыть бежит да во все горло кричит:
– Держите! Держите!
Глядя на него и солдаты сидели у огня голые, а тут повскакивали, похватали горячие головешки и побежали вслед за ним.
Собака-то была королевская, бросилась прямо в город да во дворец; Фомка за собакою, солдаты за Фомкою: все что ни попадет под руку, жгут и палят без пощады.
Поднялась в городе суматоха; король не знает, что делать с испугу, стал просить замирения. Фомка на то не согласен; взял короля в плен и покорил все его королевство.
Воротился из походу – царь встретил его с большим почетом: музыка заиграла, колокола зазвонили, пушки грохнули, и пошел пир на весь мир!
И я там был, мед-вино пил, по усам текло, в рот не попало; ел я капусту, а в брюхе-то пусто. Дали мне колпак, стали со двора толкать; дали мне шлык, а я в подворотню шмыг! Дали мне синь кафтан; летят синицы да кричат:
– Синь кафтан, синь кафтан!
А мне послышалось: «Скинь кафтан!» Скинул и бросил на дороге.
Дали мне красные сапоги; летят вороны да кричат:
– Красные сапоги, красные сапоги!
А мне послышалось: «Крадены сапоги!» Снял да и бросил.
Дали мне лошадку восковую, плетку гороховую, уздечку репяную; увидал я – мужик овин сушит, привязал тут лошадку – она растаяла, плетку куры склевали, а уздечку свиньи съели!
Сказка о злой жене
– Батюшка, жениться хочу, матушка, жениться хочу! – говорил добрый мо?лодец.
– Женись, дитятко!
И женился, выбрал себе бабу длинную, черную, косую; понравилась сатана лучше ясного сокола?, и пенять не на кого, сам себе виноват! Живет с нею и кулаком слезы утирает.
Пошел раз на сходку, где судят да рядят; постоял там и воротился домой.
– Что шлялся, – спросила косая баба, – что слышал?
– Да говорят: новый царь настал, новый указ наслал, чтоб жены мужьями повелевали.
Он думал пошутить, а она и на ус замотала.
– Ступай, – говорит, – на речку рубахи мыть, да возьми веник – хату подмети, да сядь к люльке – дитя закачай, да щи, кашу свари, пироги замеси!
Муж хотел было молвить: «Что ты, баба! Мужицкое ли это дело?» Да как взглянул на нее – холодом облило, язык к горлу пристал. Потащил белье, замесил пироги, хату вычистил, и ничем не угодил.
Прошел год и другой; наскучило добру мо?лодцу в хомуте ходить, да что делать? Женился – навек заложился! А век-то, может, надолго протянется. С горя выгадал выгадку. Была в лесу яма глубокая, конца-дна не видать; взял он – заклал ее сверху палочками, приходит к жене и сказывает:
