соединился южнее Сименс Штадт с 35-й мех. бригадой 1-го мех. корпуса, а на правом фланге части 9-го мех. корпуса встретились с частями 8-й гв. армии 1 БФ.
Получились некоторые затруднения: в 00.00 часов 29.4 разграничительная линия между 1-м Украинским фронтом и 1-м Белорусским фронтом была — аэродром Темпельхоф, Ангальтский вокзал, а дальше никаких направлений указано не было. 9-й мех. корпус имел задачу, наступая в северном направлении, выйти на Ландвер-канал, обеспечить себе переправу и наступать на так называемый объект 35, который все знают. Тут уже говорили, дороги все шли во всяком случае к рейхстагу. Понятно, что армии 1-го Белорусского фронта стремились наступать на рейхстаг. Такое уж движение было концентрическое. Но и мы не хотели отказать себе в этом удовольствии. Когда войска генерал-полковника Чуйкова вышли сюда, от него явился представитель к генерал-полковнику Шитову и заявил: «Мы здесь наступаем». Генерал- полковник Шитов сказал: «Простите, у меня есть свой командующий и я выполняю боевой приказ, не могу же я так повернуть». Он доложил тов. Рыбалко, Рыбалко — маршалу т. Коневу. От маршала т. Конева было получено указание: «Приказ выполнять, у меня никаких данных нет изменить приказ, разгранлиния пока остается за 1-м Украинским фронтом». Продвигаемся дальше. Встречаю я майора или подполковника из соединений 1-го Белорусского фронта, фамилию его точно не помню, он был командиром батальона и я его знал еще по Западному фронту. Поздоровались, спрашиваю обстановку, а он говорит: گ-я танковая армия идет в этом направлении, а здесь идут войска 8-й гв. армии, сюда идет 9-й мех. корпус». Стало быть (здесь между нами говоря), на этих улицах и площадях получился разрыв, действуют в разных направлениях, и наше счастье, что там не было авиации противника. Я возвращаюсь обратно и докладываю командующему 3 гв. ТА, что действовать дальше так нельзя, одни идут в одном направлении, другие в другом. Командарм звонит маршалу Коневу и получает приказ, что с 29 числа 00 часов устанавливается новая разгранлиния (которая обозначена здесь на этом плане); 9-й мех. корпус получает приказ — повернуть строго на запад и выходить вдоль железной дороги навстречу 7-му гв. танковому корпусу; 7-й гв. танковый корпус, прикрывшись 55-й бригадой, разворачивается в юго-западном направлении навстречу 9- му мех. корпусу, а 6-й танковый корпус продолжает выполнение своей прежней задачи. Так продолжалось до 2 мая. 2 мая соединились войска 2 гв. танковой армии с 7-м танковым корпусом и 9-м мех. корпусом. Это было доложено маршалу Коневу, [516] и тогда 3-я танковая армия получила приказ выходить из Берлина. 3 мая мы получили приказ сосредоточиться в Лисса (это северо-зап. Дрездена) и продвигаться далее на Прагу.
Мне хотелось бы здесь остановиться несколько на взаимодействии двух фронтов и сделать некоторые выводы.
Вот здесь присутствует генерал-лейтенант тов. Радзиевский — начальник штаба 2-й гв. танковой армии, с ним мы имели тесный контакт уже с первых дней появления 2-й гв. танковой армии на р. Шпрее. Мы каждый день обменивались с ним офицерами связи, которых мы посылали на самолетах У-2. То же я проделывал и с 1-й гв. танковой армией. Офицеры 1-й гв. танковой армии прилетали к нам, а я посылал своих офицеров для того, чтобы узнать обстановку. Попав на КП 2-й гв. танковой армии, мы узнавали положение 3-й ударной армии, а попав на КП 1-й гв. танковой армии, мы узнавали положение 3-й гв. и 5-й ударной армий. И я как начальник штаба армии получал обстановку соседнего фронта не из штаба фронта, а быстро устанавливал ее благодаря такой личной инициативе и потом в штабе фронта только уточнял эту обстановку. Это я считаю не вполне нормальным явлением и недостаточной связью между соседними штабами фронтов.
Тут уже говорили отдельные товарищи в отношении авиации, что бомбит своя авиация. У нас это тоже часто бывало, генерал-полковник тов. Чуйков говорил о том, что у него на НП сидел зам. командующего 16 ВА, а у нас сидел генерал Зайцев, заместитель Кольцевского{203} — командующего 2-й воздушной армией. Вот пример: авиация летит на нас с севера. Летчики говорят: это авиация 1 БФ — вот тут столько- то полосок и так далее… Смотрят… авиация эта ложится на боевой курс и начинает бомбить наши боевые порядки. Дело дошло до того, что, мягко выражаясь, командующий 3 гв. ТА попросил этого заместителя командующего воздушной армией оставить командный пункт и поехать навести порядок (созвонитесь хоть как-нибудь). И в результате пришлось просить маршала Конева, чтобы не было никакой авиации потому, что наши войска стали бояться своей авиации, как только появляется авиация, то разбегаются кто куда.
В городе установить рубеж очень трудно: я знаю случаи, когда командир авиакорпуса прекрасно управлял в воздухе своей авиацией. Имелся высокий наблюдательный пункт, кроме того, у него была очень хорошая радиосвязь, он знал рубеж, где находятся наши войска. Однако когда ему было приказано бомбить отдельные объекты в городе и он повернул на них свою авиацию, последняя сбросила часть бомб на свои войска. Ведь очень трудно среди такого большого количества построек определить точно, где наши войска. Тут над этим вопросом надо подумать.
Хочется мне, товарищи, также остановиться на прожекторах и открытых фарах танков. Всем известен случай, когда 3-я гв. танковая армия атаковала противника севернее Киева и благодаря этому мы имели успех — своевременно овладели Киевом, и 6 ноября 1943 г. был нам салют. Впоследствии я с командующим 3 гв. ТА говорил о повторяемости этого приема. Он вспомнил старую побасенку о том, как один китайский полководец древних времен набрал 5000 баранов и привязал к ним пучки соломы, зажгли солому и пустили баранов на противника. Противник в панике разбежался, и полководец одержал победу. Когда противник пришел в себя, то собрал 10 000 баранов и тем же способом пустил их на противостоящие войска. Однако они пропустили спокойно этих баранов и потом… употребили их на шашлык.
В данном случае и в Берлинской операции прожектора можно было применить один раз, но вводить этот принцип в систему нельзя. Если бы мы задумали атаковать вторично с включенными фарами, это была бы прекрасная цель для артиллерии противника. Противник был тогда напуган, он от нас всякой «пакости» ожидал и растерялся, а если противник не был бы напуган, то мы во всяком случае облегчили бы ему стрельбу ночью прямой наводкой по нашим танкам, по нашей артиллерии, по нашей пехоте.
В заключение, товарищи, скажу открыто. Мне непонятно, почему брошена была реплика по адресу 3 гв. ТА. Может быть, маршал тов. Богданов не знает [517] о действиях 3-й гв. танковой армии 1-го Украинского фронта. 3-я гв. танковая армия выполнила боевой приказ своего командующего фронта и Верховного Главнокомандующего тов. Сталина. Вообще, 3-я танковая армия одна из первых еще в мае 1943 г. была превращена в гвардейскую армию. Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 123–132. Подлинник.
№ 291. Выступление представителя Генерального штаба генерал-майора Платонова
Товарищи!
Великая Отечественная война советского народа с немецко-фашистскими захватчиками дала нам непревзойденные образцы оперативного искусства Красной Армии.
Красная Армия в Великой Отечественной войне показала много примеров уничтожающих сражений. Классическим образцом и примером уничтожающего сражения, как вы помните, была наша Сталинградская операция — операция на окружение и полное уничтожение главной группировки врага. Эта операция была проведена на заре первых решающих наступательных операций Красной Армии против немецко- фашистских захватчиков.
Операция, которой посвящена настоящая военно-научная конференция и которая вошла в историю Великой Отечественной войны, в историю оперативного искусства под названием Берлинской операции, эта операция проводилась на завершающем этапе войны. Берлинская операция проводилась тоже как операция, рассчитанная на развертывание решающего сражения с полным сокрушением и уничтожением главной группировки врага.
Когда мы бросаем взгляд на решающие операции Красной Армии в Великой Отечественной войне, мы видим, что они, как правило, проводились как операции взаимодействия группы фронтов. Возьмите любые из решающих операций Красной Армии, вы увидите, что все они были операциями группы фронтов, операциями, которые наглядно показывали все величие сталинской стратегии, рассчитанной на сокрушение вооруженных сил врага в сражении большого стратегического масштаба. Точно также и Берлинская операция как решающее сражение на завершающем этапе войны явилась операцией группы фронтов. Следует, конечно, оговориться, что 1-й Белорусский фронт играл в этой операции решающую
