малыш в возрасте еще до года пытался ударить мать, когда она брала его на руки.
В норме, как уже говорилось, когда дети приобретают навыки самостоятельного передвижения, они попадают под влияние полевых тенденций. То же относится и к детям с рассматриваемым вариантом развития, однако их больше захватывает не сенсорное поле в целом, а отдельные стойкие впечатления, и очень рано начинают фиксироваться особые напряженные влечения. Так, например, двухлетний мальчик, гуляя по улице, перебегал от дерева к дереву, страстно обнимал их и восклицал: «Мои любимые дубы!» Такой ребенок выглядит порывистым, экзальтированным, он может не замечать реальных препятствий и опасности на пути к достижению желаемого. Более того, его влечения чаще исходно связаны с переживанием испуга (о чем могут не догадываться близкие ребенка). В таких случаях, например, обязательным ритуалом для ребенка во время прогулок становится стремление зайти в лифт, заглянуть в подвал. Также типичны настойчивые попытки высунуться из окна, выскочить на проезжую часть.
Когда родные пытаются скорректировать поведение такого ребенка, у него возникает бурная реакция протеста, негативизма, он может поступать назло, причем если мама реагирует достаточно остро (сердится, расстраивается – словом, показывает, что это ее задевает), подобное поведение закрепляется. Ребенок и здесь стремится вновь и вновь получить пережитое им сильное впечатление, спаянное со страхом, которое он испытал при выраженной негативной реакции взрослого. Переживание ребенка в этом случае носит уже более развернутый характер, имеет некоторый «сюжет», поэтому у таких детей обычно рано появляется достаточно сложная речь, которая развивается прежде всего в русле «проигрывания» таких стереотипных сюжетов. Такой ребенок является очень «речевым» – однообразные фантазии заменяют ему не только реальную жизнь, но и реальные игровые действия. Речь активно используется малышом и для развития других форм его аутостимуляции: он дразнит близких, провоцирует их отрицательную реакцию, произнося «нехорошие» слова, «проигрывая» для них в речи социально неприемлемые ситуации. Вместе с тем для такого ребенка характерно ускоренное интеллектуальное развитие, у него рано появляются «взрослые» интересы – к энциклопедиям, схемам, счетным операциям, словесному творчеству.
У детей с данным вариантом аутизма особенности раннего аффективного развития выражены менее ярко. Скорее обращает на себя внимание небольшая задержка моторного и в большей степени речевого развития, сниженный тонус, легкая «тормозимость». Такие дети рано выделяют мать и вообще круг близких им людей. У них своевременно появляется и отличается интенсивностью выраженности боязнь чужого человека. Они часто реагируют испугом на неадекватное или просто непривычное выражение лица взрослого человека, на неожиданное поведение ровесника.
Ребенок с этим вариантом развития обычно ласков, эмоционально зависим от близких. У него отмечается очень сильная привязанность к матери, причем в данном случае это уже не столько физический, сколько эмоциональный симбиоз: ему необходимо не только ее присутствие, но и постоянное положительное эмоциональное тонизирование с ее стороны. Уже с раннего возраста и затем постоянно такой ребенок демонстрирует свою экстремальную зависимость от поддержки и одобрения со стороны родителей.
Однако, несмотря на такую сверхзависимость, он даже на первом году жизни отказывается от вмешательства родителей в свои занятия, его трудно чему-либо научить, поскольку он предпочитает до всего доходить сам. Родители одного мальчика очень точно отметили, что его очень трудно было отвлечь, переключить, уговорить воспользоваться их активной помощью, но можно было успокоить, «заразив» своим эмоциональным состоянием.
До года – это ласковый, привязчивый, беспокойный, пугливый, тормозимый, брезгливый, «консерватор», упрямый ребенок. На 2–3 м году родителей начинает беспокоить его медлительность, крайняя неуверенность, задержка в развитии речи, трудности освоения моторных навыков, отсутствие тенденции к произвольному подражанию, хотя нужно отметить, что в то же время непроизвольно маленький мальчик обычно перенимает мамины интонации, часто использует в речи эхолалии и достаточно длительно, копируя мамину речь, может употреблять применительно к себе женский род.
Попытки активно втянуть такого ребенка в целенаправленное взаимодействие приводят к быстрому истощению ребенка, вызывают негативизм. Вместе с тем сам он может очень длительное время заниматься какими-то своими манипуляциями, однообразными играми. Это может быть бесконечное включение и выключение света, запуск юлы, однообразное повторение названий станций метро.
Например, в год с небольшим мальчик мог часами складывать детали конструктора и даже засыпал за этим занятием. Другой ребенок мог целыми днями смотреть в окно на движущиеся поезда и т. д.
Момент начала самостоятельной ходьбы у таких детей может быть отсрочен, у них часто наблюдается большой временной интервал между периодом хождения с поддержкой и попытками ходить самостоятельно, при этом стойкими оказываются фиксации на неудачах – первых падениях. Однако когда такой ребенок уже начинает ходить самостоятельно, могут наблюдаться две противоположные тенденции его поведения: он или стремится не отпускать от себя маму, крепко держа ее за руку, или безудержно бежит. Нормальный кризис первого года, с описанными выше трудностями, выступает здесь в наиболее выраженном, пожалуй, даже патологически утрированном виде. И ребенок, и мама при этом чувствуют себя особенно «потерянными». Стресс, переживаемый ими, обычно влечет за собой выраженную задержку моторного, речевого и интеллектуального развития ребенка и нередко проявляется у него и на соматическом уровне – как хроническое астеническое состояние.
Позиции родителей
Итак, в раннем возрасте характерные признаки аутистического развития ребенка могут проявляться по-разному. Они могут выражаться с большей или меньшей интенсивностью, проявляться сразу и явно, либо в виде едва уловимых тенденций будущих характерных нарушений развития. Соответственно и реакции родителей могут быть различными: в первом случае – это изначальное беспокойство, во втором – внезапное осознание того, что их блестяще развивающийся ребенок имеет столь серьезные проблемы.
В части случаев, эти ощущения у близких возникают ближе к 2–2,5-летнему возрасту малыша, когда признаки неблагополучия впервые становятся очевидными (например, разлаживается сон, появляются какие-то выраженные страхи или навязчивые движения, «уходит» речь, ребенок перестает реагировать на обращения и др.). Как правило, эти первые проявления связываются близкими с какой-то болезнью малыша, с тяжелым переживанием или возникновением стрессовой для него ситуации.
Например, мама вышла на работу, а ребенок стал оставаться в чужом доме – у родителей отца, которых раньше видел редко. Или другой случай: малыш гостил летом у бабушки в деревне и, по словам родителей, «там вроде бы был в порядке, но по возвращении домой почти перестал говорить». Возникновение признаков неблагополучия наблюдалось, например, в случаях неудачных попыток отдать ребенка в ясли; перенесения малышом какого-то серьезного соматического заболевания; или, наконец, просто тяжелой реакции на прорезывание зубов – так, девочка в 1 год 8 месяцев именно в это время начала очень сильно кричать по ночам, у нее оформились страхи и стала пропадать речь).
Приведенные объяснения вполне понятны: ведь формирующаяся детская психика так хрупка. Но известно, что она и пластична, однако, что касается приведенных случаев, остается фактом то, что неблагоприятная ситуация проходит, а проблемы с ребенком не только не уменьшаются, но, наоборот, начинают нарастать и фиксироваться. Родители, естественно, обращаются за помощью к невропатологу или психоневрологу и получают рекомендации по медикаментозному лечению ребенка. В большинстве случаев специалист высказывает предположение о психическом заболевании.
Мысль о столь «страшном диагнозе» обычно является шоком для родителей, и близкие ребенка теперь закономерно попадают в хроническую стрессовую ситуацию. Некоторые из них в надежде услышать другое мнение и «снять диагноз» пытаются консультироваться у других специалистов. Другие, наоборот, сразу обреченно «поверив», тщательно выполняют все медикаментозные предписания, но при этом впадают в тяжелую депрессию. Третьи активно отказываются принять предполагаемый врачом неблагоприятный прогноз и стараются доказать, что ребенок не безнадежен. Однако эта постоянная борьба со своими сомнениями, тревогами, разочарованиями, постоянная «перепроверка» ребенка отнимает много душевных и физических сил как у близких, так и у малыша.
Следует отметить, что нередко различные позиции встречаются в одной и той же семье: на проблемы, связанные с малышом, могут по-разному смотреть мать и отец, родители и старшее поколение, те из близких, кто проводит с ним большую часть времени, и те, кто видит его изредка или со стороны.
Известны также случаи, когда у родителей ребенка, в первую очередь у матери, первые тревожные
