интуитивно используют приемы непроизвольного включения его в ситуацию объединенного с взрослым внимания, например комментирования того, что малыш делает, на что он смотрит и т. д.
Такой подход, безусловно, является наиболее продуктивным. Даже когда развитие ребенка явно идет по аутистическому типу, очевидно, что при этом связь малыша с близкими окончательно не теряется, не накапливается тяжелый груз преимущественно негативного опыта взаимодействия с ними, а у родителей постепенно складываются действенные способы эмоциональной регуляции его поведения. Из историй развития детей удается почерпнуть много блестящих родительских находок в таком формировании рычагов управления психическим развитием ребенка.
Приведем несколько примеров.
1. Младенец демонстрировал чрезмерную избирательность в общении, он признавал только маму, улыбался только ей, да и то далеко не часто. Отец, сильно переживавший эту ситуацию, постарался понять, когда именно малыш улыбается маме. Оказалось, что улыбка возникала только тогда, когда мама подходила к сыну в определенном халате, красочный орнамент на котором ему, видимо, очень нравился. Это означало, что реакция ребенка – его оживление, усиление гуления, улыбка – вызывалась прежде всего маминым халатом, а вовсе не ее лицом и голосом. Тогда отец, подходя к малышу, тоже стал регулярно надевать этот халат и в ответ «получать» улыбку, но одновременно он приближал к ребенку свое улыбающееся лицо. И это постепенно сделало возможным непосредственное
2. Родителей беспокоило, что младенец мало гулил и замолкал, когда кто-нибудь из взрослых пытался подхватить и повторить его звуки. Тогда родители стали гулить сами – друг перед другом, в присутствии ребенка, но прямо к нему не обращаясь. Подобное «представление» очень занимало малыша, он оживлялся, радовался и в конце концов тоже начинал им вторить.
3. Близкие ребенка, начиная с его раннего возраста, постоянно сталкивались с трудностями произвольного сосредоточения внимания малыша на чем-либо – на игрушке, картинке, на лице и т. д. С полутора лет его любимым занятием было раскачивание на качелях – и на улице, и дома. Тогда мама и бабушка стали подсовывать малышу книжку, картинку, игрушку во время качания. Получалось, что пока малыш при раскачивании «отлетал» от книжки, он успевал немного «передохнуть», но в то же время, никуда не «уходя» окончательно, он мог поглядывать на книжку на расстоянии. Таким образом, нужное впечатление и информация давались ему дозированно, ритмично, но достаточно длительно.
Также на качелях, под ритм их движения, некоторые дети к двум годам начинали повторять стихи; осваивали буквы, которые им показывали и называли родители. На качелях же легче возникало эмоциональное «заражение» от лица взрослого, поскольку получался самый первый вариант игры в «прятки», когда мама то прячет лицо, то его открывает. Известно, какой восторг при этом испытывают младенцы, но в данном случае особенно важно, что эта игра способствовала сосредоточению малыша на лице матери.
Родители, владеющие даром такого подхода, конечно, прекрасно чувствуют состояние своего малыша и в большинстве ситуаций хорошо его понимают. Однако им самим тоже нужна постоянная поддержка. Ежедневный, требующий огромной психической и физической выносливости кропотливый труд, в ответ на который ребенок то реагирует, то нет; то обнадеживает, то разочаровывает; постоянная тревога за его будущее; вынужденное ограничение собственных отношений с миром, частое непонимание окружающих и даже родных – вот те условия, в которых постоянно живут и борются за своего малыша его близкие.
Конечно, временами им не хватает сил, опускаются руки, возможны даже серьезные срывы и ошибки и далеко не всегда ощущается положительная динамика состояния ребенка, которая поддерживала бы их веру и упорство. Именно поэтому рядом с близкими малыша постоянно должен быть специалист, который поможет адекватно оценить движение в развитии малыша и продумывать последовательные шаги дальнейшего усложнения его взаимодействия с окружением.
Организация коррекционной работы
Постараемся проследить основные направления и правила коррекционной работы при раннем нарушении эмоционального развития.
1. Логика аффективного развития аутичного ребенка, как было показано выше, в силу тех патологических условий, в которых оно происходит (изначальная слабость тонуса и сверхчувствительность), отражает направленность на создание надежных способов аутостимуляции, повышающей его психический тонус и заглушающей постоянно возникающий дискомфорт, хроническое состояние тревоги и массивные страхи. На ранних этапах формирования аутистического синдрома мы можем видеть, как происходит связанное с этим искажение психического развития ребенка. Фиксация отдельных сильных ощущений от внешнего сенсорного потока, от своего тела происходит очень рано. Ребенок вновь и вновь стремится их повторить, ограничивая тем самым возможность формирования механизмов реальной адаптации в развитии отношений с окружающим миром и прежде всего с близкими. Если в норме «погружение» младенца в «поток» сенсорной стимуляции идет в одном русле с его взаимодействием с матерью, то здесь уже в первые месяцы жизни ребенка особая «захваченность» определенными сенсорными переживаниями начинает препятствовать этому взаимодействию и развивается в самостоятельную линию, блокирующую важнейший механизм эмоционального тонизирования от другого человека.
Исходя из этого, главным принципом коррекционного подхода является объединение этих двух линий в одну. Поскольку линия механической аутостимуляции аутичного ребенка является более сильной, взрослому человеку необходимо подключаться именно к ней, становиться ее неотъемлемой частью и постепенно уже как бы «изнутри» наполнять ее новым содержанием эмоционального общения.
2. Помимо искажения психического развития при раннем детском аутизме, даже при ощущении достаточно интенсивного интеллектуального развития и при наличии каких-то избирательных способностей у ребенка, мы в любом случае видим его выраженную эмоциональную незрелость. Поэтому, вступая во взаимодействие с ребенком, нужно адекватно оценивать его реальный «эмоциональный» возраст. Необходимо помнить о том, что малыш:
– легко пресыщается даже приятными впечатлениями;
– нередко действительно не может дождаться обещанного;
– не может самостоятельно справиться с ситуацией выбора, ему просто нельзя ее предлагать;
– нуждается в определенном промежутке времени, чтобы пережить полученное впечатление или информацию, – поэтому для него характерны отсроченные реакции;
– стремится стереотипизировать взаимодействие с окружающим. Перечисленные особенности в принципе не являются патологичными, они характерны и для нормального развития, но для очень ранних его этапов. Вспомним, как младенец отрицательно реагирует на задержку удовлетворения его потребности, как требует, чтобы за ним ухаживали одни и те же «руки»; как он хочет многократно повторить одно и то же приятное впечатление; как легко он начинает плакать после сильной радости или возбуждения.
Как и любой малыш, аутичный ребенок очень чувствителен к интонации, с которой к нему обращаются; он крайне чуток к эмоциональному состоянию близкого человека, причем особенно легко ему передается тревога, неуверенность; он страдает от дискомфорта близкого, но у него это часто выражается не сопереживанием, а ухудшением его собственного состояния, усилением страхов, агрессивным поведением.
Очень часто мы видим 2–3-летнего ребенка (а иногда и старше), который по своему аффективному возрасту и прежде всего по способности понять эмоциональный смысл ситуации, еще «не дотягивает» даже до года. Понятно, что младенца никто не станет организовывать, призывая на помощь его сознательность, чувство долга, вины, никто не будет ждать от него сострадания. Однако двухлетнего ребенка уже упрекают: «Как тебе не стыдно!», «Ты расстроил маму!», «Ты что, не можешь потерпеть?», «Не жадничай!» Поэтому одной из первых рекомендаций, которую мы даем родителям, является: «Вспомните, как вы разговаривали с малышом, когда он был младенцем».
3. Оказание коррекционной помощи невозможно без точного определения доступного ребенку уровня взаимодействия с окружением, превышение которого неизбежно вызовет у него уход от возможного
