— Для меня счастье Кадира значит больше, чем мое собственное, — продолжала Захра. — Вот почему я решила пойти против своих чувств и помочь вам стать такой женой, которая нужна Кадиру.
Захра не глупа, подумала Натали. Она хочет борьбы и знает, как ее спровоцировать.
— Послушайте, — сказала она резко, — давайте не будем отнимать друг у друга время. Король Джорджио выбрал Кадира на роль своего приемника. Эта роль ему досталась только благодаря его матери, которую вы так презираете. Король Джорджио выбрал меня на роль жены Кадира потому, что, может, я и не знаю ничего об обычаях Хадии, зато я знаю, чем живет и дышит народ Нироли. Я знаю, что имеет для них ценность, что они думают, что чувствуют, чего они хотят от своего нового короля, а чего нет, потому что я одна из них. Вот почему король Джорджио спросил меня, не соглашусь ли я пожертвовать своей личной свободой и стать женой будущего короля Нироли. И из-за любви к моей стране и заботе о ее будущем я согласилась, И самая большая часть моих обязанностей как жены Кадира заключается в том, чтобы быть уверенной, что он понимает надежды и нужды вверенного ему народа.
Пускай Захра подумает об этом! Она не собиралась позволять ни ей, ни кому-либо еще, и больше всего самому Кадиру, считать себя послушной дурочкой, ослепленной блеском королевского титула. И уж тем более она не намерена терпеть нападки любовницы своего мужа.
— Мне не нужно говорить вам, что этот брак не был выбором Кадира, — снова начала Захра. — Думаете, я не знаю, почему Кадир не пришел к вам прошлой ночью?
Теперь настала очередь Натали втянуть в себя воздух, как если бы она попробовала сочный плод одного из лимонных деревьев, растущих в дворцовом саду.
— Ты очень хорошо говоришь, но ты не обманешь меня. Я вижу в твоем сердце то, что ты хотела бы скрыть. Тебе нужен Кадир как мужчина.
Слова Захры словно били ее наотмашь. Это не могло быть правдой. Кадир ничего не значил для нее.
Это не имело никакого отношения к самому Кадиру. Она просто…
Да!
Наверно, всему виной затянувшееся воздержание. На месте Кадира мог оказаться любой мужчина.
Ложь. Разве могла она отрицать, что в тот момент, когда она увидела его, сразу почувствовала…
— Неужели вы думаете, что я не догадываюсь о ваших чувствах, — усмехнулась Захра. — Но учтите. С вами он если и будет спать, то из чувства долга. А я вызываю у него истинную страсть. Я буду рядом с ним — все равно, чем бы он ни правил — Нироли или Хадией. Кадир мой, и я не дам ему уйти. Я никому не дам встать между нами.
Как это случилось, что их спор неожиданно сошел с прямой дороги, сделав опасный вираж в сторону? — подумала Натали, услышав в голосе Захры страстную убежденность. Да, эта красотка так легко не сдастся. Может быть, упрямство характерно для всех восточных женщин?
— Ты последняя дура, если думаешь, что Кадир не видит, также как и я, что ты, притворяясь равнодушной, на самом деле просто сохнешь по нему. — Захра снова, поразила Натали, стремительно изменив тактику. — Это вполне можно было предвидеть. Но ему не нужна твоя любовь, он ничего не хочет от тебя. Да и зачем, когда у него есть я? Я та, кого он любит, и он никогда не оставит меня. Никогда.
Натали решительно встала.
— Простите, но я уже опаздываю на запланированную встречу, — солгала она с убийственной улыбкой.
Что за чушь несла Захра? Она не дурочка, чтобы влюбиться в Кадира. Она взрослая женщина, а не какая-то девчонка, чтобы грезить наяву и верить в романтическую любовь… Натали считала, что пара должна думать о том, как устроить жизнь друг с другом. У них должны быть общие убеждения, интересы, общие цели и обязательства. Им нужно, конечно, сексуальное влечение друг к другу, которое послужило бы фундаментом долговечных отношений. Но на одно сексуальное желание полагаться нельзя, ибо страсть, как известно; слишком быстротечна.
— Я хочу поговорить с тобой.
— А я не хочу с тобой разговаривать, — отрезала Натали, когда Кадир, проводив ее в комнату, кивком отослал горничных.
— Ты и так избегала меня весь день, — сказал Кадир, с треском захлопнув дверь.
Они вернулись с последнего запланированного мероприятия этого дня — открытия нового торгового центра. Натали стояла возле выхода в сад, жадно вдыхая в себя воздух, наполненный ароматом роз. Машина, в которой они ехали, казалось, была насквозь пропитана пряным ароматом арабских духов Захры. Натали и сейчас чувствовала этот удушающий запах.
— Так что же ты хочешь? — начала она. — Твоя любовница не давала мне сегодня рта раскрыть. — Она не собиралась давать волю своему раздражению. Но все ее попытки что-то сказать прерывались нескончаемым потоком слов Захры. И даже те несколько арабских фраз, которые она выучила, чтобы поблагодарить всех собравшихся на их собственном языке, так и остались непроизнесенными. У нее появилось чувство собственной незначительности. Видя ее смущение, Захра наверняка еще больше укрепилась во мнении, что она, Натали, эмоционально зависима от Кадира, чего на самом деле не было. Ни сейчас, ни когда-либо. Пускай Захра и привлекает его в определенном отношении, но Натали не собиралась больше позволять унижать себя.
— Зачем приплетать сюда Захру? — огрызнулся Кадир. — Дело не в ней. — Сказать по правде, он был о своей бывшей пассии лучшего мнения. Однако, вернувшись в Хадию с женой, он обнаружил, что Захра продолжала себя вести так, как если бы они до сих пор оставались любовниками. Он собирался в ближайшее время поговорить с ней и напомнить, что их отношения давно закончились.
— Именно в ней все и дело. Ты думаешь, что, навязав мне в компаньонки свою любовницу, ты оскорбил только меня? Ошибаешься. Ты оскорбил трон Нироли, потому что поставил свою любовницу выше меня, твоей жены. Я думаю, король Джорджио не одобрил бы твое поведение.
— Ты собираешься читать мне лекцию о моем поведении? Ты осмеливаешься обвинять меня в нарушении дипломатического протокола? — Кадир был готов взорваться от ярости. — Кто тебе сказал, что Захра до сих пор моя любовница?
— Она сама сказала мне сегодня утром. Она взяла на себя смелость советовать, как лучше вести себя с Вашим высочеством, чтобы произвести лучшее впечатление на тебя и на народ Хадии. Как бы там ни было, ты станешь королем Нироли, а не Хадии. И мне кажется, Захра делает ту же ошибку, что и ты, считая Нироли какой-то провинцией вашей страны просто потому, что вам обоим так хочется. Твое слово вовсе не закон, Кадир, — ты в этом уже убедился здесь. Но ты не хочешь признать собственные ошибки и продолжаешь обвинять свою мать в собственной неспособности стать правителем Хадии. Чем больше я узнаю о твоей матери, тем больше я жалею, что не смогла познакомиться с ней. Как она, наверное, была разочарована, что ты, ее сын, оказался так погружен в собственные обиды, что не смог разглядеть в ней преданно любящую и щедрую натуру.
— Почему ты…
Кадир смотрел на нее так, словно собирался схватить за горло и вытрясти из нее душу.
Но Натали это не волновало. Если у него не хватает порядочности защитить их брак от посягательств своей любовницы, так пускай пожинает плоды. Она искоса посмотрела на него. Свет лампы четко обрисовывал черты его лица: опущенные уголки рта, холодный блеск глаз.
— Как тебе это ненавистно, да? — усмехнулась Натали. — Тебе ненавистно, что ты женат на мне. Но в этом ты должен винить только себя. — Она увидела, как что-то вспыхнуло в темно-зеленой глубине его глаз.
— Я должен винить себя за твою аморальность?
Он также хорошо умел менять тему разговора, как и Захра. Но Натали не собиралась поддаваться на эту уловку.
— То, что ты предпочитаешь считать меня аморальной, еще не делает меня таковой. А вот тебя
