граждан Сиены возникли некоторые волнения по поводу создавшейся ситуации.
Многие римские и греческие авторы подробно описывали эти беспокойные годы после смерти Птолемея XII Авлета. Но, как мне кажется, все они при этом черпали свои сведения не из первоисточников. И хотя их сообщения нельзя назвать неправильными, все же я нахожу в них множество пробелов.
Одно можно утверждать наверняка: Клеопатра, как явствует из ее слов и дел, всегда видела Владычицей Обеих Земель только себя одну. Ее сестра Арсиноя и оба брата были в ее глазах только пешками, мимолетными тенями на полотне истории, творцом которой — в Египте или где-нибудь еще — она хотела видеть только себя.
Покойный фараон завещал, чтобы она правила страной вместе с одним из своих братьев. Поначалу так и было. Но вскоре Клеопатра ясно дала понять, что она не намерена делить власть со своим десятилетним братом-супругом Птолемеем XIII. С этим, однако, не мог согласиться стоявший за его спиной регентский совет во главе с «приемным отцом» Потином. Прежде чем ее малолетний брат успел подрасти и стать серьезным конкурентом в борьбе за власть, она сделала все, чтобы затмить его и заслужить любовь народа.
Вернувшись в Александрию, Клеопатра вновь заняла трон рядом с братом. Потин и регентский совет покорились, но втайне продолжали строить свои козни. Год выдался неурожайный. Регентский совет «от имени царя и царицы» издал декрет, который предписывал все собранное в Среднем Египте зерно свезти в Александрию, не посылать ни в коем случае в бедствующие районы. Это должно было ослабить и подорвать авторитет Клеопатры в Нижнем и Среднем Египте. По-прежнему угрожала опасность из Рима: в бушевавшей там гражданской войне могли одержать верх те силы, которые выступали за захват египетских земель.
Когда я сегодня, спустя всего четыре десятилетия, взираю на Рим и остальные страны, мне трудно поверить, что из этой смуты мог вырасти такой прочный и длительный мир. Сейчас почти невозможно представить, что всего несколько десятилетий назад на улицах Рима сражались друг против друга сторонники триумвиров Цезаря, Помпея и Красса[13].
Красс был убит в одном из походов против парфян. Теперь борьба за власть разыгрывалась только между Цезарем и Помпеем. Сторонники последнего в Риме были, казалось, сильнее. Однако Цезарь изгнал его, и Помпей попытался получить поддержку в Египте. Его приняли там очень любезно, так как его отец всегда помогал покойному Птолемею Авлету, в том числе и звонкой монетой. Однако Клеопатра, как она сама мне потом подтвердила, ни на минуту не допускала мысли о том, чтобы поспешить к нему на помощь. Ибо от своих шпионов она знала, что Цезарь прочно удерживает в руках власть над Римом и Италией. Поэтому она сделала единственно возможное, а именно — ничего. И переложила на регентский совет ответственность за шестьдесят кораблей, солдат и продовольствие, которые он предоставил Помпею. Часть бежавших с ним сенаторов бурно благодарили Птолемея XIII. В ответ на это Помпей формально был назван опекуном юного царя. Прекрасная, волнующая игра, которую Клеопатра не могла больше наблюдать спокойно, потому что всерьез опасалась за свою жизнь. Ночь спустя она бежала из города и вместе с верными ей войсками двинулась в Палестину, к северной границе своего государства.
Узнав об этом, Цезарь стал к ней более внимателен. Она выступила против Помпея, а Цезарь помнил старое правило: враг моего врага мой друг. С этого момента Цезарь встал на сторону Клеопатры и благоволил ей до самой смерти.
Однако предстояло еще победить Помпея. Цезарь, гениальный полководец, закрепил за Италией Иберийский полуостров, затем вернулся форсированным маршем и принудил Помпея к решающей битве при Фарсале в Фессалии. Это произошло в третье лето правления моей царицы. Помпей был наголову разбит и бежал в Египет, чтобы просить у юного царя помощи и поддержки. Однако намерения Птолемея тем временем изменились. Его «приемный отец» Потин убедил его, что для Египта было бы невыгодным надолго стать ареной гражданской войны, которую ведут римляне. К тому же это стоило бы слишком дорого…
Несколько верховных римских военачальников были подкуплены. И когда Помпей поднялся на корабль, чтобы плыть в Египет, они убили его. Одновременно на корабли Помпея напал египетский военный флот, и часть из них была потоплена, а остальные поспешно ушли в открытое море.
Теперь пробил час единственного оставшегося в живых члена триумвирата. Красс и Помпей были мертвы. И уже спустя четыре дня после убийства последнего Юлий Цезарь высадился в Александрии с одиннадцатитысячным войском. Его встречала царская делегация, которая преподнесла ему перстень с печаткой и забальзамированную правую руку Помпея. Цезарь держался холодно. Помпей, хотя и был его врагом, но все же был римлянином. Не пристало поэтому вмешивать в их спор египтян. Цезарь довольно явно выразил свое недовольство, но дал понять, что гнев его можно смягчить — например, с помощью денег. Он нуждался в них, чтобы продолжить борьбу против сыновей и сторонников Помпея. Далее Цезарь напомнил, что покойный правитель Авлет просил его во имя всех богов, а также согласно договорам, заключенным в Риме, проследить за выполнением его завещания — что Цезарь и собирался теперь сделать в качестве римского сенатора и проконсула. Первым делом он направил быстроходное судно в Палестину с просьбой к Клеопатре вернуться и принять правление вместе со своим братом. С этим, однако, не могли согласиться круги, стоящие за спиной теперь уже двенадцатилетнего Птолемея. С помощью этой царствующей марионетки они хотели бы и дальше проводить свою политику, оставаясь у власти и денег. Таким образом, обратный путь в Египет был для Клеопатры закрыт. Ей пришлось высадиться на берег тайно, переодевшись на одном из маленьких судов в порту.
Много разного сообщают о ее возвращении в страну. Сама она по этому поводу ничего не рассказывала, и никто, в том числе и я, не решался спрашивать ее об этом. Обычно его описывают так. Опасаясь, что ее узнают даже в переодетом виде, она подкупила некоего сицилийского торговца Аполлодора, судно которого стояло в порту, и уговорила спрятать ее в свернутом ковре, а ковер этот доставить Цезарю в качестве подарка от Клеопатры. Так и было сделано, и двадцатипятилетний консул был настолько очарован ею, что позволил вовлечь себя в осуществление ее планов. А планы эти были направлены прежде всего на то, чтобы Клеопатра стала единственной правительницей на египетском троне. Это было, однако, нелегко. В Александрии — а именно от нее все и зависело — царили антиримские настроения, которые умело разжигал председатель регентского совета Потин. Римлян — будь то солдаты или мирные граждане — оскорбляли на улицах, чаще на словах, но случалось и действием. Греки презрительно называли их неотесанными варварами, тиранами и захватчиками. Со своей стороны, римляне тоже были не лучшего мнения о греках и считали их коварными, бессовестными, наглыми, сварливыми и неспособными к действию.
Цезарь понимал, конечно, что, если он хочет изменить положение дел в свою пользу, начинать надо с Потина. Однако он не хотел излишне торопиться. Выполняя волю покойного Авлета, он подчеркивал, что владыками Египта являются Клеопатра и ее брат и супруг Птолемей. К этому времени юный царь уже достаточно повзрослел, чтобы понять, что Цезарь и его сестра — любовники, а он, как говорится, только пятое колесо в телеге.
Гнев его стал очевиден, когда он — по собственной воле или подстрекаемый Потином — выбежал из дворца в сопровождении друзей и родственников и, сорвав со своей головы корону, принялся кричать, что его сестра стала наложницей Юлия Цезаря, а его предала и хочет убить. Это возбудило волнения в городе. Однако римские легионеры осторожно, но решительно снова вернули правителя во дворец, и Цезарь добился примирения с братом и сестрой. Он был настолько умен, что сделал еще и вот что: он пообещал передать Птолемеям принадлежащий римлянам Кипр и провозгласить на нем правителями сестру Клеопатры Арсиною и ее младшего брата Птолемея XIV. Позднее историки высказывали предположение, что Клеопатра таким образом хотела устранить нелюбимых брата и сестру. Это полностью соответствует истине. Тем более что Цезарь в дальнейшем содержал их обоих под стражей в Брухейоне, царском квартале, и не предпринимал ничего для их отправки на Кипр. Римский сенат был бы очень возмущен, если бы он просто так, совершенно безвозмездно, подарил им эту провинцию.
Тем временем Потин, «приемный отец» юного царя и настоящий правитель за его спиной, вынашивал планы убийства Юлия Цезаря. Однако его выдал собственный цирюльник, который, думая о будущем, полагался больше на Цезаря, чем на своего господина. Потин был схвачен и казнен на следующий же день, ввиду особой тяжести его предательства. Приговор был подписан царем и царицей. Хотя бумага и все стерпит, трудно поверить, что Птолемей послал на смерть своего «приемного отца». Впрочем, все возможно, и Клеопатра обмолвилась как-то, что он сделал это по принуждению Цезаря, чтобы избежать ссылки.
