Ирас, стоявшая за ее спиной, нерешительно улыбнулась.
— Да-да, у нас все хорошо, но ты должен как можно скорее исчезнуть из Эфеса — по крайней мере, на время. Ирод сообщил, что прибывает сюда с отрядом войск. Хотя он и не осмелится причинить тебе вред открыто, но этот хитрый араб, конечно, найдет способ отомстить. Я и сама не хочу видеть его здесь и сделаю все, чтобы он тут не появился. У меня для этого весьма важные основания, к которым император не сможет остаться глухим.
Я не знал, что это за основания, и так и не узнал об этом. Однако сейчас любому историку известно, что Ирод уже несколько лет не взыскивал с набатеев плату за добычу асфальта, которую следовало передать царице. Таким образом ей легко было уговорить Антония, чтобы он задержал иудейского царя подальше от Эфеса.
Однако тогда ничего еще не было решено окончательно, и Клеопатра для начала хотела быть уверена, что я в безопасности.
— Чтобы ты не скучал, у меня есть для тебя прекрасное поручение.
Она указала на лежащий перед ней свиток папируса.
— Еще в Тарсе Антоний предложил мне пополнить нашу Александрийскую библиотеку и для этого воспользоваться библиотекой в Пергаме, который теперь ему подчиняется. Николай составил для меня этот список, и если ты найдешь там эти книги, ты должен взять их для меня. А сам ты можешь выбрать там труды по медицине.
— Итак, я должен отправиться в Пергам?
— Но ведь именно это я и сказала, — недовольно подняла она брови, — и как только тебе ничего не будет угрожать, ты сможешь вернуться. Кроме того, я думаю, тебе будет небезынтересно посетить знаменитое святилище Асклепия. Ты ведь врач — или ты уже забыл об этом?
— Конечно нет, басилисса!
— Хорошо, и не забудь это. — Она указала на список.
Я помедлил.
— Царица, но ведь не могу же я просто прийти в библиотеку и сказать: «Уважаемые, вот эта книга и эта понравились мне, упакуйте их, пожалуйста».
Клеопатра засмеялась.
— Ты, как всегда, не прочь пошутить — да? Тебя будет сопровождать центурия императора, и центурион получит приказ на этот счет, подписанный императором. Доволен?
Я склонился в глубоком поклоне.
— Конечно, царица, и особенно благодарю тебя за заботу о моей особе.
— Твоя благодарность запоздала, — заметила Ирас. — Царица с ума сходит от беспокойства за тебя, а ты делаешь вид, как будто ничего не происходит.
— Он несколько медлителен, наш Гиппо, но, когда он представит, что сделал бы с ним Ирод, он почувствует себя в Пергаме лучше, чем здесь.
Два дня, пока мы плыли до Пергама, я изучал список, который составил Николай. В основном в нем была представлена ранняя греческая поэзия, и большинство имен мне ничего не говорили. Речь шла о песнях легендарного Орфея[62] и его учеников, которые создавались в честь богини Деметры[63] и бога Диониса [64]. Но я увидел также и несколько известных имен. Так, например, там была великая Сапфо и ее современники Алкман, Стесихор, Каллин, Тиртей и, конечно, ее земляк из Митилен, великий Алкей, чья свободолюбивая, направленная против тиранов поэзия была знакома нам с детства, хотя тогда нам нравились больше его стихи, посвященные Пану и Дионису.
Пергам лежит примерно в ста пятидесяти стадиях от побережья. Мы высадились в гавани Элея в устье Каика. Центурион, его слуга и я взяли лошадей и отправились дальше на лошадях. Остальные должны были достичь Пергама после дня пути.
По дороге я поделился своими сомнениями.
— Стоит нам сказать о цели нашего приезда, как все самое ценное немедленно будет спрятано, так что мне останется стоять с моим списком и выслушивать объяснения, что той или иной книги, к сожалению, нет.
Это сделало разговорчивым обычно молчаливого центуриона.
— Как раз поэтому я кое-что придумал. Сначала ты придешь в библиотеку один, представишься любителем поэзии и спросишь о нужных книгах. Таким образом ты узнаешь, какие из них имеются. А через несколько дней я предъявлю распоряжение- императора. Тогда им ничего не останется, как выдать нам все требуемые свитки.
Сегодня мне стыдно, что мы пустились на такую хитрость и я даже похвалил центуриона за его идею. Но тогда ничего подобного мне и в голову не приходило, ведь Марк Антоний олицетворял власть и любая его воля была законом. Может быть, это звучит несколько упрощенно, но именно так и было. Как историк, я не могу не признать, что подобная точка зрения императора была одной из самых больших его ошибок. С тех пор как Антоний стал управлять на Востоке, он, как и все цари, сразу стал считать, что любое имущество — не важно, принадлежит оно городу или государству, является его личной собственностью и он вправе им распоряжаться.
Октавий Август избежал подобной ошибки и даже во время военных походов никогда не лишал город или страну их сокровищ. Антоний же запросто распоряжался ими, дарил и передавал, и это дало повод для возникновения легенды, будто он подарил Клеопатре все свитки Пергамской библиотеки. На самом деле он просто позволил ей распоряжаться ими; список Николая содержал около трех сотен наименований — три сотни, а не двести тысяч. У царицы были в то время иные заботы, чем разграбление библиотеки. Историкам, которые распространяют подобную ложь, я посоветовал бы самим отправиться в Пергам и выяснить все на месте. То, что я тогда взял, давно уже возмещено, однако я не знаю, может, там до сих пор верят легенде об ограблении библиотеки.
Я решил задержаться здесь на десять — двенадцать дней, пока не прибудет посыльный из Эфеса. По понятным причинам я хотел произвести изъятие книг — чтобы не сказать грабеж — в конце моего пребывания здесь. Иначе по всему городу обо мне стали бы говорить не иначе как о человеке, бесстыдно ограбившем старинную библиотеку. Так, ненависть, насмешки и презрение всегда обрушиваются на того, кто исполняет, а не на того, кто ему это поручил.
Самые знаменитые храмы и святилища Асклепия находятся в Эпидавре, на острове Кос и в Пергаме. Я не видел ни одного из них и хотел воспользоваться случаем, который привел меня сюда.
Каждому врачу известны случаи чудесного исцеления, которые происходили в этих местах поклонения и паломничества. Однако нередко мои коллеги относятся к ним с недоверием и считают, что в этих священных местах устраиваются сборища мошенников, шарлатанов и лжемагов.
Мне захотелось самому посмотреть, что здесь происходит и каким образом исцеляются больные. Я решил, что лучше, если при этом я предстану не врачом, а жаждущим исцеления больным. После парфянского похода меня и в самом деле время от времени мучили кратковременные, но сильные приступы головной боли.
Ниже Акрополя широкая, украшенная колоннами улица длиной в пять стадий вела к чему-то вроде сборной площади, на которой с праздничной торжественностью паломников встречали жрецы в белых одеяниях, каждый — с жезлом Асклепия. В центре площади возвышалась мраморная колонна, которая со всех сторон была украшена резьбой, посвященной одному и тому же сюжету: две змеи пьют из одной плоской чаши. Согласно легенде, однажды некий неизлечимый больной не смог получить здесь исцеления и ни с чем отправился домой. По дороге он увидел двух змей, которые выпустили свой яд в какую-то чашу. Желая прекратить свои страдания, человек в отчаянии выпил этот яд, однако случилось чудо — он выздоровел.
Это было ново и непривычно для меня: оказаться в очереди паломников, сидящих перед доброжелательным жрецом. Тот отдельно расспрашивал каждого больного. Здесь я был не какой-то выдающейся персоной, а одним из многих, и перед лицом божества все мы были равны.
В этом священном месте я решил, насколько это возможно, придерживаться правды. На вопрос о моем занятии я ответил: «Учитель в мусейоне в Александрии».
