триклиний, где царица, а часто также и император обедали со своими друзьями. Между этой царственной парой дошло даже до спора: царица говорила, что за ее столом нет места шпионам и предателям, на что Антоний возражал ей, что Гемин — пока ему не доказали обратное — посланник его друзей в Риме и он не хочет, чтобы немногие оставшиеся у него сторонники превратились во врагов.
Гемин надеялся, что за обедом ему предложат место рядом с императором или напротив. Однако вместо этого Клеопатра распорядилась посадить его в конце стола, что исключало всякий контакт с Антонием. Однако этот маленький человек не сдался. С удивительным терпением проглатывал он все насмешки и даже оскорбления, которыми его постоянно осыпали. Так уж принято при дворе, что все — или почти все — смотрят в рот своему правителю.
У меня до сих пор перед глазами эта сцена. Когда Гемину все же удалось получить приглашение к столу, слуга подвел его к креслу императора. Место Клеопатры еще пустовало.
Император поднялся.
— Гай Гемин! Я слышал, ты уже несколько дней в Афинах, почему же тебя не видно?
Большая голова Гемина затряслась от удивления — или замешательства.
— Но, император, с тех пор как я здесь, я только и делаю, что пытаюсь поговорить с тобой, однако меня отталкивают, как кубок кислого вина, от которого каждый хочет поскорее отделаться. Но теперь, поскольку я здесь…
В этот момент появилась Клеопатра, за ней следовали Ирас и Шармион, а впереди нее — личная охрана.
— Поскольку ты здесь, Гемин, давай займемся тем, для чего и предназначен этот зал, а именно — обедом!
Гемин склонился в поклоне перед Клеопатрой, взглянув при этом на императора. Однако тот не видел уже ничего и никого, кроме Клеопатры.
— Могу я хотя бы за столом… я думал…
Клеопатра заняла свое место и строго сказала:
— За столом мы не ведем разговоров о политике, Гемин. Я прошу тебя отнестись к этому с уважением. А теперь проводите нашего гостя на место.
Эту, очевидно заранее продуманную, насмешку весь двор счел удачной шуткой. Послышались смех и перешептыванья.
— Это почетное место, Гемин, покажи, что ты достоин его, — сказала Ирас.
Царица милостиво улыбнулась. Антоний промолчал, как будто не захотел вмешиваться. Неподалеку от него сидел полководец Канидий Красс. Лежанка рядом с ним была еще свободна, и Гемин направился к ней. Однако слуга покачал головой:
— Нет, господин, это место Квинта Делия, секретаря моего императора, мы еще ожидаем его.
И так повторялось несколько раз. Немногие свободные места были предназначены для каких-нибудь важных людей, которых ожидали с минуты на минуту. Наконец слуга указал ему место в конце стола, где сидели разные незначительные лица, которые дерзко и злорадно осклабились при виде его унижения.
Затем подали блюда, все ели, пили и беседовали друг с другом. Так как был уже вечер и бледное зимнее солнце, скрывшись за ареопагом[70], отправилось в свое ночное путешествие, вино почти не разбавляли. На том конце стола, где сидел Антоний, то и дело передавали рабу опустевшие кувшины.
Когда Клеопатра подняла руку, разговоры быстро смолкли.
— Прежде чем я уйду, я хотела бы еще задать вопрос нашему гостю.
Гемин поднялся и в ожидании взглянул на царицу. Казалось, даже его большой нос задрожал от нетерпения. Неужели настал наконец его час?
— Я хотела бы знать, что действительно привело тебя в Афины? Ты и правда хочешь поговорить с императором только для того, чтобы дать ему нежелательные советы?
— Я хотел бы поговорить с Марком Антонием — да, но я предпочел бы подождать, пока он вновь станет трезвым.
Раздался возмущенный ропот, в котором слышались возгласы, что надо высечь этого наглеца, бросить его в море, отрезать ему уши и другие столь же дружелюбные требования.
Этому маленькому Гемину нельзя было все же отказать в мужестве. Он поднял обе руки и продолжал недрогнувшим громким голосом:
— В ответ на твой вопрос, что действительно привело меня в Афины, я скажу то, что мне поручено было передать. Поскольку мне не позволяют поговорить с императором, я скажу это во всеуслышание. Твои друзья в Риме, император, считают необходимым, чтобы царица Клеопатра вернулась в Египет и чтобы впредь ты обращался с ней как с клиентальной царицей, платящей дань Риму, — каковой она и является de facto и de juro.
В зале стало так тихо, что слышно было, как капает со стола разлитое вино. Все взоры обратились к царице, и никто в зале, как я полагаю, не дал бы и одного обола за жизнь Гемина.
Однако я лучше знал мою царицу и понимал, что ничто не вызывает у нее такого уважения, как личное мужество и презрение к смерти. Ее полные губы раздвинулись в подобие улыбки.
— Гемин, — раздался ее чистый ясный голос, — ты правильно сделал, сказав нам правду. Теперь нам не придется тебя пытать.
Затем она удалилась, исполненная достоинства, в окружении своих дам и личной охраны.
Я думаю, что император в ту же ночь поговорил с Гемином, хотя доказать это невозможно. Во всяком случае, в пользу этого говорит большинство фактов. Антоний не смог согласиться с требованиями своих друзей относительно царицы. Тем самым он вызвал новый взрыв возмущения среди сенаторов, своих сторонников и солдат, так что теперь мало кто в Риме верил в победу императора.
Осенью этого судьбоносного года сенат прислал Клеопатре официальное объявление войны — только ей; Октавий не зашел так далеко, чтобы открыто говорить о борьбе со своим бывшим соправителем. Он предпринял более ловкий ход и распустил слухи, которые должны были привести к падению и смерти императора.
Я не хотел бы, чтобы меня поняли неправильно. Я допускаю, что время от времени нам даются какие-то знамения свыше, чтобы предостеречь нас или предупредить о чем-то. Но думаю, что в большинстве случаев за этим скрываются люди, преследующие какие-то свои цели.
Так, утверждают, будто бы в результате сильного землетрясения был разрушен городок Писа, основанный Антонием на побережье Адриатического моря. Недавно я узнал, что на самом деле речь тогда шла всего о двух-трех недостаточно прочных домах — и не более.
Далее, всеобщее возбуждение вызвала новая игра, которой увлеклись римские дети. Как это часто бывает, они обыгрывают ссоры, которые происходят среди взрослых. В этой игре они разбивались на две партии: одна за Антония, другая за Октавия, и последняя должна была одержать победу. Вот уж поистине божественное предзнаменование…
Очень серьезно было воспринято также явление в городке Альба. На статуе императора, возвышавшейся там над храмом Юпитера, вдруг выступила «кровь». Я разузнал и об этом событии. Оказалось, что эта статуя просто «потела», то есть на ней выступала вода. А почему? Потому что в тот год даже осенью дни все еще были очень жаркими, а ночи в албанских горах стали уже достаточно прохладными. Поэтому камень сильно охлаждался, и — в соответствии с законами физики — под жарким утренним солнцем на нем выступала вода. Это явление знакомо каждому ребенку. То же самое происходит с металлическим кубком: если наполнить его холодной родниковой водой, он станет влажным снаружи. На сотнях статуй тогда — как, впрочем, и сегодня, — если ночи были холодными, а дни жаркими, должна была выступать влага. Однако, стоило случиться такому со статуей императора, как тут же распространились слухи, что это может означать только смерть и падение. Дальнейшие примеры? Приведу еще один, свидетелем которого оказался я сам.
Во время нашего пребывания в Афинах от сильного ветра в театре обвалилась часть обветшавшего уже украшения фронтона. Случайно это оказалось изображение сцены из гигантомахии — битвы богов и гигантов[71], — и среди прочих на землю упал и Дионис. Никто не придал бы этому ни малейшего значения: подобные случаи в больших и старых городах происходят почти каждый
