предела и открыто материли начальство. Замена кирок на отбойные молотки позволила выдать лопаты еще четверым. На этом инженерные идеи начальника строительства исчерпались, пришлось перейти к административным. Разжаловав наиболее строптивого бригадира, он поставил на его место более покладистого мужичка. Другому бригадиру, показавшему немногим лучшие результаты, выписали внеочередную премию. Результат не заставил себя ждать. Так, постепенно, шажок за шажком, работа вошла в график.
Слепко уделил наконец внимание и другим участкам строительства и обнаружил повсюду развал, разгильдяйство и запустение. Многих пришлось выгнать. Он заменил их на те самые «осколки старого режима», которые так некстати для себя спутались с парторгом и высунули носы из теплых конторских кабинетов. Одного из этих «тараканов», как Евгений их про себя величал, некоего Карасева, он назначил даже своим замом, дав, впрочем, очень ясно понять, что никаких поблажек ему не будет и как только – так сразу.
Но мучительное напряжение по-прежнему не отпускало его. Евгений сильно спал с лица, стал нервным и чрезмерно раздражительным, а стоило ему сомкнуть веки, как необычайно живо мерещились ужасные катастрофы, множество погибших, потом суровый суд, тюрьма… Он начал даже осваиваться в регулярно повторявшихся кошмарах и в самых жутких местах напоминал себе, что все это ему снится, а на самом деле – ничего подобного нет.
Однажды сквозь сон его прорвался пронзительный телефонный звонок. Еще не вполне проснувшись, Евгений нащупал на тумбочке аппарат и снял трубку.
– Слушаю, – пробормотал он.
– Евгений Семеныч! – закричала трубка голосом диспетчерши. – Евгений Семеныч! Идите скорее на шахту, в стволе человека убило!
– В каком стволе?
– В клетьевом.
Трубка забикала. Он ватной рукой зажег ночник, потянул со стула брюки, все яснее осознавая, что это уже не сон. Сунув босые ноги в сапоги и набросив что-то на плечи, он побежал на шахту. У ствола никого не было. Превозмогая тошноту, он свесился через ограждение. Внутри тихо и темно. Да и наверху светилась одна только тусклая лампочка под строительными лесами. В ее свете возникла некая унылая фигура.
– Что случилось? – еле шевеля языком, спросил Евгений.
– Ну это, бригадира Самойлова, того, убило, значит, – глядя в сторону, ответила фигура.
Ко всему, пострадавший был еще и членом парткома!
– Как убило? Чем?!
– Должно, на голову чего-то свалилось.
– Где он сейчас?
– В больничку свезли. Да вы идите лучше в контору, товарищ начальник, все собрались уже, вас одного только ждут. Там всё и узнаете.
Евгений пошел куда было сказано. В его кабинете ярко горел свет. Внутри и в коридоре, у распахнутой настежь двери, толпился народ. В воздухе густо висел табачный дым, чего он, кстати, никогда у себя не допускал. Протолкавшись между рабочими, Слепко увидел вокруг своего стола по-хозяйски расположившуюся комиссию. «Когда они успели собраться?» – промелькнула ненужная мысль. На самом-то деле он знал, подготовленный своими снами, что все эти люди собрались только ради него. Потому и известили последним, чтобы к его приходу все было уже готово и прошло как по маслу. Он попытался принять уверенный вид, заправил выбившуюся из-под ремня ночную сорочку. Но никто с ним даже не поздоровался, только спины рабочих немного раздались, пропуская его к столу. Сидели: горнотехнический инспектор, прокурор района, уполномоченный НКВД, сменный десятник с клетьевого ствола, Кротов и Лысаковский. Инспектор, седой великан с резкими чертами волевого лица, опрашивал одного из проходчиков, записывая ответы на лист бумаги:
– Расскажите-ка нам теперь поподробнее, как это случилось.
– Ну, мы это, начали бурить, а тут сжатый воздух вырубился. А бригадир, Самойлов то есть, крикнул, чтоб, значит, подавали бадью, чтоб на ней, это, наверх ему подняться и там, значит, разобраться, чего и как. Бадью, это, долго очень не давали, а когда, значит, опустили они ее, только бригадир в нее полез, как вдруг воздух пошел, и буры, это, заработали и запрыгали по забою. Глядим, а Самойлов, значит, лежит, и у него кровь льется. Вот.
– Так его, может, буром зацепило?
– Да не, нет вроде…
– Нет вроде или точно нет?
– Точно нет.
– Тогда, может, сверху, что-нибудь, упало?
– Кто его знает, может, и упало…
– А вы не заметили, что именно упало? – спросил прокурор.
– Не, не заметили.
– А заметили рану от удара на его голове?
– Не.
– Но там же была рана?
– Вся голова была в кровище.
– Что вы тогда сделали? – вступил опять инспектор.
– Что сделали? Положили мы его, значит, в бадью и подняли на-гора. Там его вроде как в больничку увезли.
– Он тогда еще жив был?
– Да вроде. Без сознания только.
– Но все же, товарищ, э... Скрипка, как, по-вашему, что явилось непосредственной причиной гибели бригадира? – гнул свое прокурор.
– Не знаю я. Должно, ударило чем.
– Чем же все-таки его ударило?
– Да не заметил я.
– Кто-нибудь, заметил, товарищи? – возвысил голос прокурор. Но собравшиеся только молча скрипели сапогами, уставясь в пол.
– Человек на ваших глазах упал с окровавленной головой. Значит, что-то его по голове ударило?
– Оно конечно, – ответил один из рабочих, белобрысый губастый паренек.
– Дело ясное, – встрял Лысаковский, – кусок породы сверху упал. В это время на полкe работали бетонщики.
– А ведь мы много раз предупреждали начальника строительства, – как бы себе под нос, но так, чтобы все услышали, пробормотал Кротов.
– Да, да, нам тоже сигнализировали, что новый способ проходки чрезвычайно опасен, – оживился уполномоченный НКВД.
– Кто отвечал за применение опасного непроверенного способа? – задал риторический вопрос прокурор. Все посмотрели на Слепко.
– Отвечал я. Я за все тут отвечаю! – прозвучал голос Евгения.
– Кто предложил этот так называемый способ? – продолжал чеканить слова прокурор, которому, кстати, за последние недели Слепко просто-таки плешь на голове проел нудными рассказами о «параллельном способе». Как человек холостой, бесхозный он частенько по-соседски захаживал к жившему этажом выше прокурору на огонек. Тот имел большую дружную семью и налаженный быт.
– Я предложил.
– При этом вы знали, что способ опасен?
– Нет, он не опасен, точнее, он не более опасен, чем любые горные работы.
Все происходившее до смешного совпадало со сценарием его обычных кошмаров.
– Это не ответ! Не темните, гражданин Слепко! Отвечайте прямо, опасен способ или нет?
– Еще раз повторяю: он не более опасен, чем обычная проходка.
– Значит, все-таки, – опасен?
