— Друзья, — повторил он каким-то странным тоном.
— Да. Я ценю дух товарищества в наших отношениях и надеюсь, что вы тоже его цените.
— Разумеется.
Он долго смотрел ей в лицо пытливым взглядом. Лидия не могла догадаться, о чем он думает. Она не хотела терять его. Если уж она не могла иметь его в качестве супруга, то должна заполучить хотя бы его дружбу.
— Мы с вами достаточно искушенные люди, чтобы позволить нашему забавному недопониманию относительно несуществующего богатства друг друга поставить это под угрозу?
Он улыбнулся.
— Ну конечно.
— Возможно, я могла бы даже помочь вам в ваших поисках? — предположила она, отчаянно желая, чтобы он сказал хоть что-нибудь, кроме этих ужасных вежливых односложных восклицаний.
— И снова, мэм, я должен попросить у вас прощения. В этом вопросе я полный профан.
— Я знаю всех молодых леди в высшем свете. И хорошо знакома с их семьями. Мне известны их положительные качества и их недостатки, а также… их обстоятельства, и я могла бы помочь вам избежать… — Густо покраснев, она замолчала.
Он продолжил за нее, чтобы спасти положение.
— Избежать ситуации, в которой мы оказались сейчас? — сказал он с полным самообладанием.
Услышав его слова, она поняла, каким странным и отвратительным было ее импульсивное предложение. Но не могла же она идти на попятную? Ведь она уже предложила ему помощь.
— Да.
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Я принимаю ваше предложение, — сказал он и задумчиво кивнул. — И в ответ на такое щедрое предложение я могу расплатиться той же монетой.
Она поморгала глазами.
— Что вы имеете в виду?
Он заложил обе руки за спину и прошелся перед ней туда и обратно, причем она впервые заметила, что он сжимает в руке носовой платок. Откуда он появился? Наверное, из его рукава. Но от кого он получил этот платок? И почему хранит его? Что он для него значит?
— Я должен оказать вам ту же помощь. — Он улыбнулся ей, но в глазах была жесткость, которой она не видела раньше. — Прислушайтесь к моим словам. Я понимаю, что давно не бывал в Лондоне, но, как джентльмену, мне приходится слышать вещи, которые никогда не дойдут до ваших ушек. «Будлз» является богатейшим источником информации. Пожалуйста, позвольте мне быть вам полезным. Как другу.
— В этом нет необходимости.
— Я настаиваю. Если вы намерены помочь мне… Как бы это сказать? — пробормотал он и расхохотался. — Зачем эти церемонии? Поскольку мы теперь такие хорошие друзья, нам можно говорить друг с другом прямо, не так ли?
«Нет». Но она кивнула.
— Отлично! — сказал он. — Значит, попросту говоря, если вы намерены найти мне невесту, то я должен найти вам жениха. — Ей хотелось, чтобы он помогал ей искать жениха, не больше, чем помогать ему найти невесту.
— Нет, мне все-таки кажется, что это было бы несколько навязчиво и довольно цинично.
— Цинично? — Его красивые серо-зеленые глаза удивленно округлились. — Побойтесь Бога, леди Лидия. Помните, что вы человек искушенный. В целесообразности нет ничего циничного. Я, конечно, не пророню ни слова о вашем финансовом положении. — Можно было бы подумать, что он смеется над ней, но она заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших платок. — Значит, мы договорились?
Что ей было делать?
— Договорились.
— Отлично. — Он посмотрел ей в лицо. И то, что он там увидел, лишило его улыбку лукавого выражения.
Лицо у нее было несчастным и растерянным. Чувствуя неуверенность, он подошел еще ближе, так что она ощутила его дыхание на своих щеках. Он поднял свободную руку, как будто хотел прикоснуться к ней, и она, сама того не желая, затаила дыхание в надежде, что он это сделает.
— Конечно, мы могли бы обойтись без…
Что хотел предложить Нед, она так и не узнала, потому что в этот момент со стороны изгороди раздался смех, из восточного входа появилась и помчалась к центру девушка, следом за которой, отдуваясь, мчался молодой рыжеволосый красавец.
— Дженни, прошу тебя. Ты обещала. Один поцелуй! — уговаривал молодой человек.
Дженни Пиклер, все еще смеясь, хотела было ответить, но тут увидела Неда, безупречного, как всегда, и Лидию, волосы которой рассыпались по плечам, а юбки измялись и запачкались. От удивления у Дженни буквально отвисла челюсть.
— Леди… Лидия?
К Лидии наконец-то вернулось давно покинувшее ее самообладание.
— Да, мисс Пиклер. — Она приподняла темную бровь, взглянув на молодого встрепанного джентльмена. — Сэр?
— Мэм. — Он отвесил низкий поклон.
— Прекрасная погода, не правда ли?
— Вы правы, леди Лидия, — пробормотала Дженни.
Лидия одарила их ослепительной улыбкой.
— В таком случае желаю вам приятно провести время, — сказала она и с чувством огромного облегчения выплыла из лабиринта.
Оставшийся позади Нед наблюдал за ее отбытием под шорох испачканных юбок. Он достал из-за спины руку и развернул запачканный кровью носовой платок, который крепко сжимал в ладони.
— Капитан, что с вашей рукой? — охнув, воскликнула Дженни Пиклер. — Вы поранились?
Он оглянулся и заметил девушку и ее покрасневшего ухажера.
— Что? А, это… Я пытался сдержать непреодолимую потребность доказать свою… дружбу одному человеку.
— Дружбу? — эхом повторила Дженни Пиклер, которую привела в недоумение странная интонация, с которой он произнес это слово, и озаботил вид пораненной ладони Неда.
— Конечно, некоторые нашли бы другое название этому чувству — назвали бы его, скажем, страстью, — но леди, которую я очень высоко ценю, сказала мне, что на самом деле это не то, что я чувствую, и я не стал с ней спорить.
— Капитан, — сказала Дженни Пиклер, — я вас не поняла.
— Конечно, нет, мисс Пиклер, — спокойно сказал он. — Она тоже не поняла. — Он перевел взгляд на переминавшегося с ноги на ногу юношу за ее спиной. — Ради Бога, Пип, поправь свой шейный платок.
И, поклонившись Дженни Пиклер, Нед ушел.
Глава 20
В тот вечер Лидия рано легла спать, но заснуть не могла. Ее одолевали самые противоречивые мысли: то о призрачной перспективе счастья с Недом, то о потенциальной возможности изоляции и одиночества.
Она беспокойно вертелась в постели. Что ей теперь прикажете делать? На какие повороты судьбы надеяться? Она пока не знала. Весть о том, что семья Неда обанкротилась, глубоко потрясла ее. Она воспринимала его богатство как нечто само собой разумеющееся, а потом влюбилась в него. Разве могло быть по-другому? В нем сосредоточилось все, что вызывало ее восхищение, все, что она уважала. Его аристократизм был подлинным, а не ограничивался приобретенными манерами. То, что он видел и делал, было важным и достойным. Его мужественность была истинной, а не показной. Он имел все, что она
