прогулки, он снова повернул к Сент-Джеймс-сквер.
Разбудив лакея, он направился по коридору, коротко приказав через плечо:
— Кофе!
— Сей момент, сэр.
Войдя в библиотеку, он сорвал с себя шейный платок, снял сюртук и бросил его на спинку стула. Потом подошел к окну и окинул взглядом площадь, как будто надеялся найти ответ там.
Он был капитаном корабля в течение пяти лет войны и участвовал в трех дюжинах сражений. Он сидел на совещаниях, где обсуждалась стратегия, к его мнениям с большим уважением прислушивались в адмиралтействе. Он был известен рассудительностью, интеллигентностью и интуицией. Но когда речь шла о битве за сердце Лидии, он терялся и не знал, что делать. Не знал даже, следует ли вообще что-нибудь делать.
Она бы очень удивилась, если бы он сказал, что любит ее, независимо от того, богата она или нет. Она бы, конечно, усомнилась в его словах и приписала их хорошим манерам. Если он правильно понял ее реакцию на его слова о том, что он удовлетворится ее дружбой, она решила, что его «страстные чувства» по меньшей мере весьма скромны.
Печальная улыбка тронула его губы, когда он опустил взгляд вниз. Чтобы не схватить Лидию в объятия и не продемонстрировать, насколько в действительности «скромны» его желания, он изо всех сил ухватился за ветку бука, которая сломалась и поранила ему ладонь. В тот момент он этого даже не заметил.
Его напряженная улыбка смягчилась. Она так мило выглядела в этом лабиринте с ее рассыпавшимися по плечам волосами, с застрявшими в них листочками, с ее веселыми фиалковыми глазами. Она была красивее всего тогда, когда меньше всего думала об этом. Но этому она бы тоже не поверила.
«Мы все еще друзья, не так ли?»
Легко задать такой вопрос, но мучительно предположить, что тебе придется остаться всего лишь другом Лидии. Но он не мог отказать ей в своей дружбе, как не мог запретить сердцу биться. Поэтому он остался, чтобы составить ей компанию, как это сделал бы друг, и был крайне удивлен, когда она, демонстрируя свое дружелюбие, предложила найти ему богатую невесту.
Он даже разозлился, потому что она, как видно, считала его бесчувственным чурбаном, который позволит ей подыскивать для него жену. Неужели его поцелуй ничего не сказал ей? Неужели она не поняла, как ему приходится сдерживаться, чтобы держать в узде свою страсть? За кого она его принимает, если он, по ее мнению, может, только что поцеловав ее, тут же позволить ей подыскивать ему супругу?
Но уже собравшись ответить, он заметил, как в ее темных фиалковых глазах промелькнуло что-то такое, что пытались скрыть ее голос, манера держаться и выражение лица. Именно в этот момент он понял, что леди Лидия Истлейк никогда не сделала бы столь бестактного предложения, если бы не пыталась подавить свое, причем весьма сильное, чувство. У него появилась хрупкая надежда на то, что она, возможно, разделяет его чувства. Но что делать теперь?
Если он попросит ее руки, она, конечно, ответит отказом. Она совершенно ясно заявила, что ей требуется муж, который мог бы создать для нее такие условия, в которых она привыкла жить. И даже если ему удалось бы убедить ее сказать «да»… Но следует ли ему это делать? Сможет ли она быть счастлива, если станет женой безупречного отставного флотского капитана?
Он представил себе Лидию в шелках, с бриллиантами на шее и запястьях. Блеск ее глаз соперничает с их блеском, когда она танцует вальс или обменивается с кем-то остроумными замечаниями. Ею восхищаются, ей подражают, ее везде хотят видеть. Имеет ли он право просить ее оставить ее мир и все, к чему привыкла, ради незнакомой жизни с ним?
Он взъерошил рукой волосы. Остается к тому же, хотя и не такой важный, вопрос о его собственных обязательствах. Джостен-Холл, его дом, фамильное гнездо многих поколений Локтонов. Что станется с Локтонами без Джостен-Холла?
— Капитан? — вывел его из задумчивости голос лакея.
— Входи.
Лакей вошел в комнату спиной вперед, потому что в руках у него был поднос с кофе.
— Прошу прощения, сэр, это послание пришло вам вчера во второй половине дня, после того как вы ушли. Курьер ждал ответа до полуночи, а потом ушел.
— Спасибо, — сказал Нед. Он взял письмо и вскрыл печать. — На сегодня все, можешь идти.
— Слушаюсь, сэр, — услышал он слова лакея и щелчок закрываемой двери.
Он стал читать письмо, и усталость на его лице постепенно сменилась раздражением.
«Капитан Локтон, из уважения к вам и вашей семье я чувствую себя обязанным сообщить вам о намерениях вашего племянника, лорда Гарольда Локтона, который прошлым вечером вызвал на дуэль Элсуорта Туида, чтобы защитить свою честь. Мистер Туид принял вызов, и они собираются встретиться на рассвете на Примроуз-Хилл. Филипп Хикстон-Таббс выступает в роли секунданта лорда Локтона. Ни о какой защите чести речь там не идет. Я сделал все, что мог, чтобы отговорить обе стороны от поступка, который может закончиться трагедией, но безрезультатно.
Остаюсь вашим покорным слугой,
Джордж Бортон».
Нед смял послание в руке, швырнул в огонь и схватил сюртук. Просовывая руки в рукава, он взглянул на каминные часы. Четверть пятого. Если он поскачет, как будто за ним гонится дьявол, то должен успеть. Схватив со спинки стула шейный платок, он направился в конюшню.
Когда слабый утренний свет, словно расплывающееся винное пятно, начал спускаться по склону, Примроуз-Хилл, несмотря на свое красивое название, выглядел весьма подходящим местом для трагедии, которая должна была здесь разыграться: здесь было туманно и ветрено. Холм был покрыт грубой травой, на его склонах не росли деревья, не считая низких кустарников, среди которых бродили овцы, напуганные нашествием людей в экипаже и нескольких всадников.
Остановившись там, где дорога поднималась к гребню холма, он взглянул вниз, на экипаж, и остановился. Страх у него сменился раздражением. Что за болваны! Случись что-нибудь с одним из них, Надин и Беатрис не переживут этого.
Сжав коленями бока лошади, он послал ее вперед, увидев, что Гарри — а это был, несомненно, он, судя по блестящим золотистым волосам, — спешился и исчез за стоявшим экипажем. Туид тоже спешился. Отдав сюртук одному из своих дружков и отойдя на некоторое расстояние, он несколько запоздало обменялся с ними рукопожатиями. К этому времени Пип вместе с подошедшим к нему молодым человеком наклонился над шкатулкой, которую извлек из недр экипажа. Бортон разговаривал с кем-то, кто сидел в экипаже.
Нед прибыл в тот момент, когда Пип и секундант Туида закончили заряжать пистолеты. Когда он появился, оба тревожно взглянули на него. Неду показалось, что они почувствовали бы облегчение, если бы вместо него увидели магистрата, прибывшего, чтобы арестовать их всех.
— Доброе утро, Пип, — вежливо сказал он, спрыгивая с седла и бросая поводья кучеру, стоявшему рядом. Сняв кожаные перчатки для верховой езды, он хлопнул ими о бедро и заткнул за пояс. — Ты, как я вижу, времени не теряешь: сначала лабиринт Морроу, теперь это.
Филипп смотрел на него открыв рот словно рыба, вытащенная из воды. Неду показалось, что его вид не понравился бы Дженни Пиклер.
— Добрый день, Бортон, — сказал он соседу по Джостен-Холлу. — Где Гарри?
— Что ты здесь делаешь? — умудрился наконец изречь Пип.
— Я приехал ради дуэли, конечно.
Он оглянулся, надеясь увидеть Гарри, который еще не появился из-за экипажа, и заметил седовласую голову, выглядывающую из экипажа. Это, несомненно, был врач.
— Прошу прощения, джентльмены, — сказал Нед и обогнул экипаж с другой стороны. Там, как и следовало ожидать, он увидел согнувшегося пополам Гарри, которого рвало на траву. У Гарри был невероятно чувствительный желудок. Даже упоминание о крови могло вызвать рвоту.
— Привет, Гарри, — миролюбиво сказал он.
