собственной еде — вареных яйцах и обжаренных томатах. Хотя их отношения и стали близкими, эта последняя ночь была такой жаркой, принадлежавшей только им двоим, что ей было довольно трудно притворяться, будто этот особый завтрак — просто начало еще одного обычного, рутинного дня.
Дня, когда они должны официально объявить о своей помолвке. Шарлотта не знала никого, кто был бы так счастлив, так удовлетворен, как она сейчас.
В горе любовь дает силы, чтобы преодолеть душевную боль.
Сестры наконец присоединились к ним за завтраком после того, как Николь совершила свою короткую утреннюю прогулку на площади. Лидия по-прежнему была погружена в себя, но от Николь, как обычно, ничего не ускользало.
Это было очевидно.
— Шарлотта, почему ты не смотришь на Рафа? Только не говори мне, что вы снова на ножах. Что мне следует смотреть в свою тарелку, а не беспокоиться о вас.
Шарлотта внимательно посмотрела на девочку. В тоне Николь было что-то… словно на ее плечи взвалилась тяжесть всего мира. И это не слишком радовало ее.
Лидия, похоже, тоже почувствовала это скрытое раздражение.
— Прости, если тебе пришлось столько вынести из-за меня, Николь. Я попытаюсь все исправить, правда попытаюсь, — тихо сказала она.
Еда, к которой она почти не притронулась, остывала в тарелке.
— О нет, дорогая, — положив руку на плечо сестре, извинилась Николь. — Дело вовсе не в тебе. Ты ничем меня не обременяешь. Но ты ведь меня знаешь. Болтаю глупости не подумав. Прости, пожалуйста.
Лидия улыбнулась — так печально, что у Шарлотты едва сердце не разорвалось. Она услышала, как Раф невольно вздохнул — наверняка он все еще беспокоится о своей сестре.
— Завтра мы отправляемся в Ашерст-Холл, — прервал он неловкую паузу. — И знаете, что я думаю? Я думаю, что вам, леди, следует не отказать себе в удовольствии совершить еще один набег на магазины. Полагаю, вы желаете привезти слугам небольшие подарки, а также оставить кое-что на память прислуге здесь в знак признательности. Возможно, по коробке конфет? Что скажешь, Чарли?
Ей хотелось броситься ему на шею и поблагодарить за его проницательность, но она сдержалась, сказав лишь:
— Думаю, погода ясная, хотя и довольно прохладная. Никто из нас, кроме Николь, не выходил на улицу в эту неделю. Так что нам давно пора прогуляться. Как вы, девочки?
В ответе Николь Шарлотта не сомневалась, но Лидия удивила ее, согласившись с этим предложением.
Итак, за час до полудня, выйдя из дому вместе с Рафом, отправившимся в министерство в последний раз и собиравшимся встретиться с герцогом Малверном, чтобы провести час в клубе, все три девушки помчались на Бонд-стрит.
Прежде чем все они уехали, Раф остановил Шарлотту на лестнице в вестибюле и крепко поцеловал, изгоняя ее последние опасения в отношении своего поведения прошлой ночью. Она подумала, что с этой минуты следует вести себя… осторожней: то, что было приличным при свете дня, едва ли останется таковым, когда стемнеет и они с Рафом останутся наедине.
Она с нетерпением ожидала сумерек и того момента, когда они снова смогут остаться наедине. Это смущающее ее чувство было восхитительно.
По совету мажордома, к которому обратилась Николь, девушки не распорядились отвезти их прямо на Бонд-стрит, а отправились на узкую улочку в стороне от нее, к кондитеру, у которого, как поклялся Гаррис, были лучшие конфеты в Лондоне. Этим кондитером была сестра самого Гарриса, что, впрочем, не имело никакого отношения к его мнению.
Они бродили по магазину, выбирая симпатичные жестяные коробки и решая, что положить в каждую из них и кому предназначаются засахаренные фрукты, а кому коробка ирисок — наверняка не миссис Пиггл, у которой каждый год выпадало по зубу, — и оценит ли повар полфунта жасминного чая?
— Я отнесу все это в карету, хорошо? И я хочу отдать подарки груму и конюху прямо сейчас, хочу увидеть их довольные лица. Обожаю делать подарки! — сказала Николь Шарлотте, поднимая полотняную сумку, набитую разноцветными коробочками.
— Не стоит, — ответила Шарлотта. — Я понимаю, что здесь тихая улочка, но все же это Лондон, а не деревня. Мы выйдем все через несколько минут.
Николь округлила глаза.
— Честное слово, Шарлотта, я не ребенок, которому нужна нянька. Разве после всего, что случилось на прошлой неделе, непонятно, что я уже взрослая? Так что позволь, я отнесу все это и сразу вернусь. Лидия все еще раздумывает возле банки с лакричными конфетами, и я не хочу отвлекать ее. Она выглядит лучше, правда?
В голосе Николь звучала отчаянная надежда.
— Да, Николь, лучше, и во многом благодаря тебе. Более любящей сестры у нее не может быть.
Шарлотта посмотрела в окно, где виднелась задняя часть кареты. Грум и конюх находились там, и сейчас была середина дня.
— Ну хорошо. Только сразу возвращайся.
Но Николь сразу не возвратилась. Шарлотта несколько раз выглядывала в окно, пока сестра Гарриса, которая напоминала краснощекого мужчину, заворачивала маленькие кубики лакричных конфет в бумагу и передавала их Лидии, рассыпаясь в комплиментах.
— Николь, видимо, ожидает в карете, — сказала Шарлотта Лидии.
Они вышли из магазина на мостовую и увидели, что кучер и грум сидят на ящике, и все их внимание приковано к потасовке посреди узкой улицы. Никто из них не заметил Шарлотту и Лидию, и никто не жевал конфеты из симпатичной жестяной коробочки.
И хуже того — карета была пуста. И еще хуже — сумка, с которой Николь вышла из магазина, валялась на мостовой, а ее содержимое высыпалось в канаву.
Шарлотта бросилась вперед и окликнула драчунов, которые, как следует отколотив друг друга, уже повернулись и бежали к ближайшей аллее, оглядываясь на Шарлотту, ухмыляясь и хохоча. Похоже, они уже обо всем забыли, и один из них даже помахал ей рукой.
Именно в этот миг Шарлотта поняла, что Николь в беде.
— Шарлотта! — Лидия оглядывала улицу. — Где Николь?
— Мадам. — Кучер снял шляпу, в то время как грум проскочил немного вперед, собираясь открыть для них дверцы кареты. — Мы тут немного поглядели на приличную драку. Два дурака чуть не убили друг друга.
— Это не важно. Где сейчас его светлость? — требовательным тоном спросила Шарлотта.
— Мадам?
— Его светлость, — повторила Шарлотта. Сердце молотом стучало у нее в груди. — Подождите… он сказал, что пойдет в свой клуб, чтобы встретиться с герцогом Малверном. — Она умоляюще взглянула на кучера. — Клуб его светлости. Вы знаете, где он?
Кучер, уже, очевидно, уловивший тревогу в голосе Шарлотты, энергично закивал.
— Тогда везите нас туда.
— Но… — запротестовала Лидия, когда Шарлотта, ухватив ее за локоть, направила к открытой дверце кареты, — мы не можем уехать без Николь!
— Поскольку она покинула нас, можем.
Шарлотта, не слишком заботясь о приличиях, приподняла юбки и забралась в карету вслед за Лидией, стуча рукой в перчатке по стенке, чтобы кучер поскорей трогал. Грум едва успел вскочить на запятки.
Она не знала, как ей быть, когда она окажется в клубе, но все сложилось так, что ей не понадобилось в этом разбираться. Четверть часа тянулись убийственно долго. Карета наконец подъехала к внушительному зданию с красивым эркером, выходившим на улицу. У входа стоял Раф, увлеченный беседой с герцогом Малверном.
— Раф! — закричала Шарлотта, открывая дверцу, прежде чем карета успела остановиться. — Раф,
