- Тогда в 17.35 - рейс «Санкт-Петербург – Париж». И через три часа мы уже гуляем по Ля Дефанс!
- Иди ко мне…
- 8 -
«Дамы и господа! Через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту «Шарль де Голль» в Париже. Просим вас застегнуть ремни, убрать столики и привести спинки кресел в вертикальное положение.
Уважаемые пассажиры - граждане Российской Федерации, обращаем ваше внимание на то, что, согласно «Афинскому пакту» 2016 года, Европейский Союз больше не предоставляет политического убежища заявителям из России. Для получения дополнительной информации достаньте брошюру из кармана переднего сиденья…»
- Давно, ещё в прошлой жизни, я знал одну девушку. Она была настоящей француженкой, хотя и родилась в Риме. Когда мы познакомились, у меня возникла навязчивая мечта - встретить вместе с ней парижскую весну, - Андрей разглядывал проплывающие в иллюминаторе огни. - Но так и не сложилось…
- Она сейчас в России?
- Нет, уехала. Не то в Намибию, не то в ЮАР…
- Пристегнись, идём на посадку.
- Кстати, где нас будут ждать?
- Мы просто спустимся в зал прилета. К нам подойдут.
- Надеюсь. Знать бы ещё - кто.
- Не беспокойся, всё будет нормально, - Ольга улыбнулась и положила ему руку на колено, - вот увидишь.
Люди, ещё в прошлом веке проектировавшие аэропорт «Шарль де Голль», явно имели в своем арсенале машину времени. Андрей с удивлением обнаружил, что причудливо изогнутые стены, серебристые многоуровневые трубы переходов и бесчисленные эскалаторы идеально вписываются в концепцию современной индустриальной архитектуры.
Они довольно быстро прошли паспортный контроль в небольшом терминале для российских рейсов и, поглядывая на молодых улыбающихся чернокожих солдат с автоматами наперевес, спустились вниз.
Кольцевые коридоры нижнего уровня встретили их сиянием бесчисленных витрин магазинчиков и ресторанов. Море неоновых огней, бликующий хрусталь колонн и чернеющее серебро зеркал, готический космо-керамик столов, кресел и турникетов.
- Это что?! Два часа до ядерной войны или съемки «Багдадских героев»?
- Ты давно не был в Европе. Это всего лишь пассажиры.
Казалось, что весь Париж собрался сегодня в «Шарль де Голль» - настолько здесь было многолюдно. Гул пёстрой толпы сливался со звуками величественной восточной музыки, которая лилась изо всех динамиков аэропорта, почти заглушая собой монотонные объявления диспетчеров.
Поражало полное отсутствие надписей на каком-нибудь другом языке, кроме французского и арабского, а многочисленные зеленые таблички с непонятными символами окончательно сбивали с толку.
- Извините, - обратился Андрей по-английски к куда-то спешащему служащему, - как пройти на выход?
- Же не парль англе, - тот даже не обернулся.
- Пойдём, я их вижу, - Ольга подхватила Андрея под руку и устремилась к светящейся неоновой вывеске «Хабиб-Банка».
Двое смуглых мужчин, одетые в традиционные арабские дишдаши, переглянулись и как по команде поднялись с широкой металлической скамейки. Один из них, явно постарше, в ослепительно белом тюрбане, взял из рук второго грандиозный букет багровых роз и, широко улыбаясь, не спеша зашагал навстречу Ольге.
- Ахлан ва сахлан! - вручив цветы, он сначала обнял её, а затем, отступив назад и поклонившись, пожал руку Андрею.
- Здравствуйте, - заговорил он по-русски с сильным акцентом, - моё имя Рамзес. Добро пожаловать в Париж!
- Мархаба, - улыбнулся Андрей. - Меня зовут Олег, а её - Ольга.
- Мой сын Нури, - Рамзес обернулся и жестом подозвал своего спутника, молодого человека лет двадцати. - Завтра утром мы отвезем вас по назначению. А сейчас вам нужно отдохнуть. Идёмте.
Через несколько минут, спустившись на лифте и пройдя по непостижимому лабиринту коридоров «Руасси», они оказались на подземной парковке аэропорта, где их ждал автомобиль Рамзеса - небольшой микроавтобус, весь светящийся сумасшедшими красками рекламных постеров.
- Я взял его напрокат. Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь, - он пропустил гостей вперед и влез следом, закрывая дверь. Нури сел за руль.
Минивэн долго петлял между бесконечными рядами автомобилей и вдруг вылетел на поверхность: желтая полутьма подземелья сменилась яркими ночными огнями, а в приоткрытый люк салона ворвался свежий весенний воздух.
Ехали молча.
Лишь время от времени Рамзес, не переставая улыбаться, произносил названия проносящихся за окнами площадей и улиц: «Сен-Дени», «Аль-Фарам», «Ворота Клиньянкур», «Халим-Хафез»…
Он явно не случайно выбрал такой маршрут, чтобы прокатить гостей по центру французской столицы и заставить их восхищаться городом, напоминающем великолепную восточную сказку.
Ночной Париж был буквально залит светом.
Светящиеся дорожки прогулочных катеров на Сене, минареты, украшенные неоново-зелеными лампами подсветки, нескончаемый поток машин на Елисейских полях с «водоворотами» вокруг Триумфальной арки и на площади Согласия.
