— Характер тот еще.
— Ваш транспорт готов, сендвичи и воду в термосе я положил. — Он посмотрел на Доминику и показал на ржавую дверь ангара. — Туалет. Предлагаю воспользоваться, лететь придется долго. Туалетная бумага у меня закончилась, но полотенца еще были.
— Спасибо, но я сходила на борту самолета за 20 миллионов.
— Нет, мне определенно нравится эта женщина. Если Мик тебя разочарует, возвращайся сюда, я тебя покатаю.
Доминика торопливо нагнала Майкла, который направлялся к задней двери ангара. За ней оказалась площадка, где старый воздушный шар Гэбриэлов уже был готов к полету.
Доминика попятилась.
— Мы полетим на этом?
— Все совершенно безопасно.
— Ты шутишь? Да на нем больше заплаток, чем на стеганом одеяле моей приемной мамы.
Майкл забросил ногу в корзину.
— Поверь мне.
— Даже не думай. Эта фразочка про «поверь» давно устарела. Вызови такси или еще что-нибудь, тут жарко.
— Доминика, нам нужно пересечь плато Наска со всеми его великолепными рисунками. Там нельзя ехать на машине, а для прогулки пешком слишком жарко и далеко.
— Я боюсь высоты. Серьезно. Могу запаниковать.
— В самолете все было в порядке.
— То ж в самолете. А это больше похоже на аттракцион.
— Ладно. Оставайся с Лью. Он покажет тебе свои татуировки.
— Подожди!
Шар легко скользил над пампой, полуденное солнце раскаляло камни на желтоватой поверхности пустыни.
Доминика сидела в корзине, обнимая свои дрожащие колени.
— Мы сейчас пролетаем над китом Наска. Давай, Дом, посмотри, это же здорово.
— Мне и тут хорошо.
Майкл подхватил ее под локти, поднимая на ноги. Она ударила его в плечо, чуть не выбив руку из сустава.
— Никогда меня не хватай. Никогда.
— Прости. — Майкл потер онемевшую руку. — Я просто хотел показать тебе рисунки. Ты хоть взгляни.
Она покосилась вниз и замерла, широко раскрыв глаза. — Ого. Это рыба? А кто их сделал? Я видела раньше фотографии, но сейчас это… Они идеальны. Сколько им лет?
— Самым четким изображениям несколько тысяч. Их создали во времена Виракочи, древнего мудреца, который учил инков астрономии и сельскому хозяйству. Виракоча жил до Кукулькана и Кецалькоатля. Его кровь течет в моих предках по материнской линии.
— Но зачем эти рисунки? О чем они говорят?
— Мой отец считал их частью древнего сообщения, оставленного инопланетянами.
— Инопланетянами? Маленькими зелеными человечками?
— Вообще-то серыми.
Она покачала головой.
— Знаешь, всякий раз, стоит мне почувствовать себя уютно, ты обязательно говоришь какую-то глупость.
— О, прости. Как же я не сообразил, что ты знаешь все о космосе и человеческой цивилизации.
— А я считала тебя удивительно образованным и умным парнем, а не тем, кто верит в пришельцев. Кстати, Лью что-то говорил о том, что твоя бывшая девушка была из пришельцев.
— Очень смешно. К слову, моя бывшая девушка работала на Пьера Борджию. Ей заплатили за то, чтобы она меня отвлекла. То есть, оплатили секс, любовь, фальшивую свадьбу, все, чтобы я только не смог помочь моему отцу. А что до твоей реакции, то это обычная защитная реакция психики на необычное, когда эмоции подавляют рациональное мышление, изолируя его от новых идей.
— Эй, я тебе не нелегал, который ничего не видел кроме сбора клубники! Через шесть месяцев я получу докторскую степень.
— А через шесть недель погибнет наш мир. Но можете, мисс лягушка, и дальше наслаждаться теплой ванной, пока не сваритесь.
— Да ну тебя к черту. — Она раздраженно отвернулась, в сотый раз спрашивая себя, почему позволяет этому человеку собой манипулировать.
Через несколько минут тишины она поняла, что шар опускается на землю.
Горы над плоской пустыней казались родимым пятном, ущелье разделяло их на три сектора. На южном склоне горы виднелось изображение астронавта Наска.
Майкл посадил шар у самого широкого входа в лощину. Через минуту он уже сворачивал ткань оболочки, чтоб ее яркие цвета не засекли сверху.
— Зачем ты меня сюда привез?
— Ты хотела узнать, кто такой Сэм. Я собираюсь показать тебе кое-что. — И он повел ее в ущелье, затененное крутыми склонами.
Объект был размером с ее общежитие — красно-белый крылатый аппарат, прикрытый сверху камуфляжной сеткой. Форсажные камеры тянулись под днищем до самой эмблемы.
— Проект «Надежда»? Что это такое? Старый аэроплан? То есть, Сэм был летчиком?
— Корабль старый, но это не аэроплан, это космический самолет. И построен он по технологиям, намного превосходящим те, которыми НАСА пичкает современные «Шаттлы».
— И что это значит?
— Парадокс, наличие факта, который конфликтует с тем, что мы знаем о вселенной. Проект «Надежда» создал этот корабль, но проекта «Надежда» как такового не существует. Сэмюэль Аглер управлял этим кораблем. Сэмюэля Аглера тоже не существует.
— Но он существует. Мы просто не знаем, откуда он, но…
— Я знаю, откуда он. Пойдем, покажу.
Он провел Доминику по узкому трапу к открытой двери космического самолета. Затем они пробрались по темному салону в кабину пилотов.
— Четыре года у меня ушло на то, чтобы разобраться с этой штукой. Управлять им я не смогу, но доступ к видео-логам установил. Тебе лучше сесть.
Она села в кресло второго пилота, а Мик достал из тайника шлем.
— Все основано на мысленном контроле и управляется через эту гарнитуру. Похоже на ту технологию, которую использовал наш Апач, только более совершенную. Сложнее всего было взломать интерфейс и создать новый пароль.
Пристегнувшись, Мик включил гарнитуру.
— Активировать голосовое управление, авторизация Гэбриэл, Иммануэль, Бета Альфа Гамма Дельта Танго.
— Ты сказал: Иммануэль?
Консоль засияла, как рождественская елка.
Доминика улыбнулась.
— Здорово.
— Соберись. То, что ты увидишь, может сильно ударить по нервам.
Он закрыл глаза и сконцентрировался.
