Известный публике Рыганский,Проходит мимо. «ОтчегоТы нынче невесел?» — с вопросомКазенным подступает онИ, резким взглядом огромлен,Ворча уйти уж хочет с носом.Но вдруг, припомня что-то вмиг,Опять к нему он добродушно:«Не знал я всех проказ твоих,Ты ходишь с ней!» Но равнодушно,Досаду скрывши, МоровойВ ответ махнул ему рукой.35«А чудо женщина, ей-богу,Цыганки лучше!» — продолжал,Одушевляясь понемногу,Неумолкающий нахал.«Да кто она? скажи, пожалуй», —Спросил спокойно Моровой.«Эге! ну, славный же ты малый,Не знаешь Кати!..» Как чумой,Мгновенным хладом пораженный,Сергей Петрович отступилИ, страшным словом огромленный,Истолкованья не просил.Довольно!.. Все ему понятно…Сказали гнусные устаЕе названье… ЧистотаЕе погибла безвозвратно!И дальше он скорей спешит,Растерзан и почти убит.36Она погибла… Кто ж виною?Не сам ли ты, кто разбудилВ ее груди начало злое?…… … … ……… … … ……… … … ……… … … ……… … … …Она погибла… Боже мой!И знал другой ее объятья!Молчит он… но в груди больнойСтесняет страшный стон проклятья.И тихо, медленно идетПод тихим бременем мученья,И до дверей дошел… Но вотОн чует вновь прикосновеньеРуки иной к руке своей,И вновь она, и вновь он с ней…37Она влечет его… ПослушноИдет за нею он… Увы!Где прежний гордо-равнодушныйГерой и властелин Москвы?Он снова внемлет эти речи,Он снова, снова, если б мог,Упал у этих милых ног,Лобзал с безумством эти плечи…Он забывается опятьПод этот лепет детски-страстный,Уж он не может проклинать,Уж он влюблен опять, несчастный!Он позабыл, что чуждых устОсквернена она лобзаньем,Что мир и наг ему, и пустИ что испытан он страданьем.Он снова верит, снова онБезумен, счастлив и влюблен!38«Пускай погибла… что за дело?Так судит свет ……… … … ……… … … ……… … … …В степях иное небо есть.Туда, туда! Мы позабудемС тобою света жалкий суд,Свободны, вольны, горды будем».Так говорит он — жадно льнутЕго болезненные взглядыПод маски траурный покров…Нетерпеливый, он готов
