Свой пуританский чествуя устав,Когда б мольбы, призывы и упрекиВ размеренные не замкнулись строки!3«Но благородно ль это?» — может быть,Ты скажешь про себя, сей бред тревожныйЧитая… В самом деле, возмутитьПытался то, что нужно осторожноВ тебе беречь, лелеять, свято чтить…Да! это безобразно и ничтожно…Я знаю сам… Но так тебя любитьДругому, кто б он ни был, — невозможно…Где б ни был я, куда б судьба меняНе бросила — с собой мечту одну яНошу везде: в толпе ли, в шуме ль дня,Один ли, в ночь бессонную тоскуя,Как молодость, как свет, как благодатьЗову тебя! Призыв мой услыхать4Должна же ты!.. Увы! я верю мало,Чтоб две души беседовать моглиОдна с другой, когда меж ними сталоПространство необъятное земли;Иль искренней сказать: душа усталаТаинственному верить; издалиОна тебя столь часто призывала,Что звезд лучи давно бы донесли,Когда б то было делом их служенья,Тебе и стон, и зов безумный мой…Но звезды — прехолодные творенья!Текут себе по тверди голубойИ нам бесстрастно светят в сей юдоли.Я им не верю больше… А давно ли5Я звал тебя, трикраты звал, с мольбой,С томленьем злой тоски, всей силой горяБывалого, всей жаждой и тоскойМинуты?.. Предо мной царица моряУзорчатой и мрачной красотойРаскидывалась, в обаяньи споряС невиданного неба синевойНочного… Вёсел плеск, как будто вторяНапевам гондольера, навевалНа душу сны волшебные… Чего-тоЯ снова жаждал, и молил, и ждал,Какая-то в душе заныла нота,Росла, росла, как длинный змей виясь…И вдруг с канцоной страстною сплелась!6То не был сон. Я плыл в Риальто, жадноГлядя на лик встававших предо мнойУзорчатых палаццо. С безотрадной,Суровой скорбью памяти немойГляделся в волны мраморный и хладный,Запечатленный мрачной красотой,Их старый лик, по-старому нарядный,Но плесенью подернутый сырой…Я плыл в Риальто от сиявших яркоОгней на площади святого Марка,От праздника беспутного под звонЛитавр австрийских… сердцем влекся в даль,Туда, где хоть у волн не замер стонИ где хоть камень полн еще печалью!7Печали я искал о прожитом,Передо мной в тот день везде вставала,Как море, вероломная в своемВеличии La bella. НадевалаВновь черный плащ, обшитый серебром,Навязывала маску, опахалоБрала, шутя в наряде гробовом,Та жизнь, под страхом пытки и кинжалаЛетевшая каким-то пестрым сном,Та лихорадка жизни с шумно-празднойИ пестрой лицевою стороной,Та греза сладострастья и соблазна,С подземною работою глухойКаких-то сил, в каком-то темном миреТо карнавал, то Ponte dei sospiri.
